Сергей Федин - Детективы

— Случай кажется достаточно интересным, — пробормотал он, успев разглядеть, что несчастная весьма красива. — Успокойтесь, моя дорогая, вы вне опасности. Что случилось?

— Меня только что пытались задушить! — заплакала женщина, непроизвольно ощупывая синяки под правым ухом. — Господи! — неожиданно вскрикнула она, дотронувшись до шеи с другой стороны. — Он расцарапал мне шею! Как я теперь буду выглядеть в вечернем платье?!

— В гробу вы выглядели бы гораздо хуже, — вмешался Ступорс, ревниво наблюдающий, как доктор все еще прижимает к себе красавицу. — Лучше успокойтесь, сухо добавил он, — и расскажите, как вас зовут и что там произошло.

— Меня зовут Деза Бездуховны, — все еще всхлипывая начала рассказывать женщина, — я — певица в рок-группе «Быдлз». Двое ребят из нашей группы, пианист Алеф Дринкман и гитарист Крен Кусаки, давно были влюблены в меня. Они оба тоже мне нравились, но я все никак не могла сделать выбор. Они же постоянно требовали от меня ответа. Наконец, месяц назад я обещала, что 1 апреля, то есть как раз сегодня, скажу им, кого я предпочитаю. Но так получилось, что за это время я встретила другого о чем и сказала им час назад.

— Как они перенесли этот удар? — спросил Одингот.

— Алеф сначала стал сильно кричать на меня и бить посуду, а потом притих и начал пить рюмку за рюмкой. А Крен сразу как-то поник и только сказал, что давно ожидал чего-нибудь в этом роде. В конце концов Алеф сильно набрался и сказал, что пойдет спать, а Крен отправился наверх, чтобы успокоить нервы и поимпровизировать на гитаре.

— Кто-нибудь еще был в доме? — поинтересовался Одингот.

— Нет.

— Продолжайте рассказывать.

— Ну вот, дальше от всех этих переживаний у меня сильно разболелась голова и, оставшись одна, я стала рыться в сумочке, чтобы достать аспирин. Внезапно в комнате погас свет, и кто-то набросился на меня и начал душить. Я закричала и ударила его коленкой в пах. Он взвыл и на мгновение отпустил руки. Тогда я вырвалась и бросилась к выходу… Дальше вы знаете.

— Ну что ж, — бодро заключил Ступорс, доставая из кармана пистолет, — все понятно. Сейчас мы арестуем обоих молодчиков, а потом уж разберемся, кто из них больше любит Дезу Бездуховны.

— Я думаю, достаточно арестовать только одного, — возразил Одингот, с сожалением отпуская Дезу. — Совершенно понятно, что это — …

Кого имел в виду доктор Одингот?

Доктор обратил внимание на то, что царапины были только с левой стороны шеи жертвы, то есть на правой руке преступника были длинные ногти. Как известно, гитаристы обстригают ногти на левой руке (чтобы зажимать лады), а пианисты на обеих… Поэтому преступник скорее всего — Крен Кусаки.

— Так вы говорите, что проснулись от звука выстрела? — еще раз переспросил инспектор Ступорс, пристально глядя на сидящего перед ним Стина Бормотелло, тщедушного человечка в роскошном халате.

— Да-да, — быстро заговорил тот, нервно перебирая тонкими пальцами витой шнур на поясе. — Я проснулся ночью от сильного хлопка и сразу почувствовал неладное. Жены рядом не было, а дверь в коридор была приоткрыта. Выскочив из нашей спальни, я сразу побежал в японскую комнату — я знал, что иногда, в часы бессонницы, Фрина ходит туда и медитирует.

— Понятно. — многозначительно произнес Ступорс. Было видно, что ему ничего не понятно. — И что же было дальше?

— Дальше? — как-то сразу сник Бормотелло. — Фрина в ночной рубашке лежала там, посередине комнаты. В правой руке у нее был пистолет, а на груди, прямо напротив сердца, расплывалось кровавое пятно… Я сразу понял, что она мертва и тут же позвонил в полицию. Через десять минут приехали вы.… Вот, собственно, и все.

— А что представляет собой эта японская комната? — внезапно заинтересовался сидящий в углу доктор Одингот. Он только что прибыл в особняк Бормотелло, вызванный звонком Ступорса, и еще не успел разобраться в обстановке.

— Абсолютно пустая комната, — лаконично пояснил Ступорс. — На полу циновки, на стенах иероглифы.

— Быть может, рядом была предсмертная записка, какое-нибудь письмо, фотография? — продолжал допытываться Одингот.

— С точностью до трупа и пистолета идеально чистая комната, — с некоторой даже завистью повторил Ступорс, вспомнив беспорядок в своем кабинете.

— Ясно, — пробормотал Одингот и снова повернулся к хозяину особняка. — Был ли кто-нибудь еще в доме в это время?