Б. Седов - Король Треф

— А-а, вот ты о чем, — протянул я, сузив глаза, — понятно. Ну, раз пошел такой разговор, то я тебе скажу, что надо лучше следить за своей сучкой. А если она прыгает на первый подвернувшийся болт, то это ваши с ней проблемы, а никак не мои. Я понятно говорю?

Он сжал зубы и ударил меня в челюсть.

То есть — он хотел ударить, и, если бы я позволил ему сделать это, наверное, удар был бы неплохим. Все-таки он был крепким и подтянутым парнем. Но его движение было совершенно непрофессиональным, и я, с легкостью уклонившись, пропустил его руку мимо головы, а затем, подхватив ее, взял на болевой. Как бы то ни было, а бить капитана судна было абсолютно недопустимо. Я отлично понимал это и потому зафиксировал его и сказал:

— Ты, конечно, парень крепкий и резкий, но против меня тебе выходить не следует. Не выстоишь и десяти секунд, поверь мне. Я не хочу драться с тобой, тем более из-за какой-то потаскухи. Успокойся, и давай забудем эту хрень. Годится?

Он попытался дернуться несколько раз, но, поняв, что я держу его крепко, выдавил, наконец, сквозь зубы:

— Ладно, посмотрим…

Я отпустил его, и он, потирая плечо, отошел к иллюминатору и уставился в него, отвернувшись от меня. А я стоял, глядя ему в спину, и молча ждал, что же будет дальше. Наше молчание продлилось минут пять, и, наконец, уже совершенно успокоившись, он повернулся ко мне и сказал ровным и вежливым голосом:

— Я попрошу вас, Евгений Викторович, до конца рейса ограничить свое перемещение по судну отведенной вам каютой, амбулаторией и кают-компанией во время приема пищи. Можете гулять по корме. А если я увижу вас еще где-нибудь, а особенно в рубке, то, пользуясь своей властью капитана, посажу до берега под арест. Надеюсь, вы понимаете, что в Гамбурге нам с вами придется расстаться.

После этих слов он повернулся, вышел в коридор и аккуратно затворил за собой дверь.

Ха, подумал я, нашел чем испугать! О том, что мы с тобой расстанемся в Гамбурге, я знал раньше тебя. А насчет гуляния по судну — это я как-нибудь переживу. Приходилось и в ШИЗО по месяцу сидеть.

Я закрыл шкафчик с медикаментами и подумал о том, что за дверью, когда мы тут развлекались с Галей, скорее всего был он сам. И, конечно же, услышав наши стоны, разозлился. Вот тут я его отлично понимаю. А когда решил устроить своей блудливой подружке разборку, она разодрала ему рожу.

Молодец, сучонка, умеешь постоять за свободу своей дырки!

Подождав еще несколько минут, чтобы не встретить случайно капитана и не раздражать его попусту, я вышел из амбулатории и отправился на свое любимое место на корме.

Солнце давно уже опустилось за горизонт, и настала ночь. Устроившись у фальшборта, я поднял голову и посмотрел в темно-синее небо, усыпанное неправдоподобно яркими звездами. Красиво, черт возьми!

А эту Галю я не прочь принять в амбулатории еще разок. А то и два.

И тут я вдруг вспомнил Настю.

В просторном кондиционированном кабинете сидели два генерала. Звания у них были равные, но должности отличались. Как отличалась и внешность. Различия в роде занятий наложили свой отпечаток. Хозяин кабинета давно подвизался на управленческой линии, посетитель же привык работать «в поле». Первый был тучным, с нездоровым цветом лица, в форме с четырьмя рядами наградных колодок. Второй отличался хорошим телосложением, выглядел значительно младше своих сорока шести лет и носил штатский костюм, под которым были почти незаметны пистолет в поясной кобуре и наручники.

— На десять минут меня ни для кого нет, — велел секретарше начальник и раскрыл папку из желтой кожи.

Там было множество документов и фотографий. Во время разговора он их постоянно перебирал, то раскладывая перед собой в ряд, то деля на три стопки, но проделывал такие манипуляции машинально, не разглядывая отпечатанный текст или снимки.

— Обстоятельства гибели в Душанбе Вадима Валентиновича Арцыбашева вызывают у нас обоснованные подозрения. Не все так просто, как на первый взгляд кажется. Выставлять напоказ грязное белье мы не станем, но разобраться необходимо. В курс дела посвящен самый узкий круг высших офицеров управления. Вам, Александр Михайлович, даны крайне широкие полномочия. Крайне широкие! Мы надеемся, вы разберетесь в самые короткие сроки. Нам нужна полная ясность. В этой папке собраны необходимые материалы. Когда ознакомитесь, вернете мне ее лично. Расследование должно вестись максимально секретно. Вы, наверное, слышали, что Арцыбашев за ликвидацию международного террориста Кемаля представлен к званию Героя России. Любая утечка может сказаться самым пагубным образом…