Б. Седов - Романс для вора

Через неделю во всех вагонах метро появились портреты Романа, радиостанция «Радио Шансон» стала каждый час крутить его новую песню «Я со шконки гляжу на Багамы», и однажды Роман проснулся суперзвездой.

С тех пор прошло полтора года, и теперь Роман пожинал плоды как своего таланта, так и коммерческого гения Левы Шапиро.

Плоды были разнообразными.

Чаще всего Романа узнавали и просили автограф. Кроме того, ему приходилось расшаркиваться с многочисленными братками, которые, узнавая популярного исполнителя близких их сердцам песен, непременно желали выразить ему свой респект. В ресторанах Роману постоянно присылали с соседних столиков бутылки с коньяком и шампанским, а иногда просили выйти на сцену и спеть что-нибудь вроде «У мента шинель шершавая».

Роману все это давно уже надоело, но Лева настойчиво внушал ему, что морщить жопу не след, потому что это ведь его публика, и нужно поддерживать реноме, которое в конечном счете превращается в деньги. Тут возражать уже не приходилось, и Роман с белозубой улыбкой за восемь тысяч долларов благосклонно принимал знаки внимания от всех подряд.

А однажды, услышав во дворе женский голос, звавший его по имени, он выглянул в окно и увидел незнакомую молодую женщину, рядом с которой стояли двое ребятишек лет по пять, а третьего, грудного, она держала на руках.

Увидев в окне Романа, женщина завопила:

— Ось, дитятки, подывытеся на свойого тату! Тату, на шо ж ты нас покынув?

Роман в ужасе захлопнул окно и, выпучив глаза, рухнул на диван.

Придя в себя, он позвонил Леве.

Услышав эту душещипательную историю, Шапиро заржал, как лошадь, и сказал, что Роман не первый и не последний, кто оказывается в такой ситуации. Это было и с Макаревичем, и с Антоновым, и даже Леонтьев, несмотря на то что у него, по слухам, совсем другая ориентация, не избежал многочисленных покушений со стороны глупых самок, наивно рассчитывавших на толстый кошелек популярного артиста.

В общем, Роман был нормальной звездой, и справедливости ради следует отметить, что его это совершенно не испортило.

Поставив машину напротив конторы Левы Шапиро, Роман подошел к подъезду с металлической дверью, покрытой дорогим финским лаком цвета темного золота, и нажал на кнопку связи с охраной. Через несколько секунд замок щелкнул, и, толкнув тяжелую дверь, Роман вошел в небольшой прохладный вестибюль.

— Привет артистам!

Охранник с мятыми ушами и проваленным носом, сидевший в кресле перед маленьким телевизором, поднял руку в приветственном брежневском жесте, и Роман отсалютовал ему в ответ.

— Как служба? — спросил Роман, проходя к лестнице, покрытой багряной ковровой дорожкой.

— Ништяк, — ответил охранник, — наши выигрывают!

— Да ну! — удивился Роман и поставил ногу на первую ступеньку. — А во что выигрывают-то?

— В футбол. «Зенит» против «Тигров Сыктывкара». Пять — один.

— Ага… — Роман усмехнулся. — Это серьезно.

— Ну! Во, смотри, снова чуть не забили! Наши с этими тиграми разберутся, как два пальца…

— Два пальца в рот — это победа! — провозгласил Роман и стал подниматься на второй этаж, где находился офис Шапиро.

Лев Самуилович Шапиро сидел за огромным столом и курил тонкую черную сигарку. Справа от него сидел спонсор проекта Александр Каценеленбоген, а слева — режиссер Леонид Край.

Пожав всем руки, Роман уселся напротив Шапиро и сказал:

— Ну вот, я приехал. Таки что ты от меня хочешь?

— Таки я хочу, чтобы ты ознакомился с контрактом и подписал его.

Шапиро перекинул через стол толстую папку, и Роман, с тоской поглядев на нее, сказал:

— Слушай, Лева, иди ты в жопу! Ты хочешь, чтобы я читал этот талмуд? Я забыл буквы. У меня куриная слепота. Я вообще неграмотный. Давай я поставлю крестик где надо, и все.

— Но ты же должен знать, что в контракте!

— Это ты должен знать, а я простой артист. Песни пою. И вникать в эту вашу канцелярско-бюрократическую паранойю не намерен.

— А если я подсуну тебе на подпись контракт, по которому ты станешь моим рабом до скончания твоего, дай тебе бог долгой жизни, века?

— А тогда я скажу своим поклонникам, что мой директор Шапиро — чувствуешь, как звучит эта фамилия? — обманывает меня, а по ночам пьет кровь христианских младенцев. И что будет дальше — представляешь?

— Вот сволочь! — Шапиро засмеялся и посмотрел на Каценеленбогена. — И как с таким работать? Но ведь талантлив, подлец! И народ его любит.

Он посмотрел на папку и сказал: