Елизавета Михайличенко - Неформат

— Я… Боря!!! Так и ты с Роненом?! Отстегните меня! Я — свой!

— Свой ты будешь, когда деньги отстегнешь, — сурово сказал Санька. — Сдавай бабло, короче.

— Конечно сдам. Почти уже сдал.

Мы трое посмотрели друг на друга с удивлением.

— Кста, — вдруг пробасила сверху Светик, — неграмотно ты, Мутант, Плоткина опознал.

Теперь мы все трое смотрели вверх, не менее изумленно.

— Че зависли? — как-то зловеще захохотала она. — Он просто из ружинских хасидов. Этта, они в геринге и в пейсах колбасятся.

— Какой Геринг? — не понял Санька.

— Нет таких хасидов! — возмутился я.

— Конечно неграмотно! — взвыл Плоткин.

— Ignorantia non est argumentum, — заявила Светик. — Александыр, переведешь? Не? Ну и не морщи лобок. Геринг — этта селедка и обзывалка для галстука.

Плоткин с готовностью кивнул:

— Идиш.

— Иди ш твою мать! — вдруг заорал Санька. — Мы тут делом занимаемся или где?! Корифеи языкознания гребаные!.. Извини, Света. Утро. Нервы. Мля.

Светик медленно и величественно подплыла к столу, кивнула, принимая извинение и добавила:

— Есть такие хасиды, Мутант. Просто не раскрученные. Мне дежурный раввин тока что разъяснил, на форуме. Ацтой ты, Плоткин, какую отмазку упустил. И этта, тебе еще гет надо подписать.

Плоткин вздрогнул и глубоко задумался. Потом осторожно уточнил:

— Кому?

— А ты как сам думаешь, кому? — заржала Светик в голос. — У тебя че, многа вариантов?

Плоткин молчал.

— Этта, — вдруг предложила Светик. — А желаешь — подпиши кому сам хочешь.

Светику почему-то было очень весело. Нюхнула она что-то там наверху, что ли? Хотя, скорее, просто решила получить с Умницы оговоренные 90 штук. Наверняка общнулась с ним только что. Умница, конечно, должен был тянуть время, объяснять, что заплатит только после подписания Плоткиным гета, вот Светик и хочет сообщить ему, что развод подписан, и поверхность бочки для денег освобождена. Вполне по-женски. Пока Санька, размахивая дубинкой, выбивает миллионы, она аккуратно подберет колоски и коренья.

— Вот той подпиши, которая мне по яйцам вмазала, — посоветовал Санька. — Прости, Света, конечно.

— Да лана.

— Той не могу, — вздохнул вдруг Плоткин жалостно и, кажется, искренне.

— Че, лубофф или за убитых енотов?

— Светлана! — с места в карьер возопил Плоткин. — Мужики! Я больше с ней не могу! Это же провокатор!

— Че, так плющит? — участливо поинтересовалась Светик. — Тада ты должен сделать свой выбор. Родину ты один раз уже выбрал. Теперь нада женщину, ахха.

— Все, — сказал Плоткин. — Я все понял. Светлана не может работать ни с Наумом, ни с Роненом. Я даже не понимаю с кем из вас она может работать. Значит, вы не от Наума и не от Ронена. А от КОГО вы, ребята?

— От серого козлика, — развеселился Санька, почувствовавший себя «третьей силой». — Тебе-то какая разница? Дэньги, дэньги давай!

Светик недоуменно помотала головой, а потом постучала по ней трубкой:

— Этта, Мутант, а кто у нас Ронен? Че ты про него знаешь?

— О-о, — обрадовался я. — Про Ронена я знаю много. Он еще в детстве выбил зуб Баруху.

Мы с Плоткиным обменялись взглядами посвященных. Санька со Светиком обменялись подозрительными взглядами непосвященных.

— Боря, ты идиот, — сказал Плоткин.

— Почему? — светски поинтересовался я.

— Потому что тебя убьют.

Тут я стал смеяться. И что-то никак не мог остановиться. Долго. Все терпеливо ждали. А я не мог остановиться — и все. Ну никак. Я вскочил и вышел на крыльцо — дышать. И споткнулся о что-то мягкое.

На крыльце лежал О'Лай. От моего случайного пинка он даже не пошевелился. А если пес не шевелится от пинка, значит он мертв. А собачий труп — это моя персональная дурная примета, бьющая без осечек.

Смех иссяк разом. Я огляделся. Никого. Враждебное утро. И противное ощущение, что я у кого-то на прицеле. Курить я даже не пытался. А просто вернулся, проверив хорошо ли заперта дверь. И не стал ничего говорить Светику. И так она мне не доверяет, поэтому на раз в убийстве любимого шарпея заподозрит.

Вернувшись, я почувствовал себя выключателем. То есть, включателем. Возникло полное ощущение, что пока я хватал кислород и опасность на крыльце, они тут предавались индивидуальным размышлениям о странностях моего поведения. И вот я вошел — и они ожили. Светик деловито кивнула и предложила сделать перерыв, поскольку все устали и не ловят логику, а демонстрируют полный формат на автопилоте. И посмотрела на Саньку.