Николай Еремеев-Высочин - РАМ-РАМ

— Не обращай на меня внимания, — сказала Джессика. Она была раскрасневшаяся с мороза, и на волосах у нее были растаявшие снежинки. — Ты же занимался!

— Нет, мы сейчас пойдем. Я только дочитаю до конца главы, хорошо?

Джессика кивнула.

— Вот! — Я залез в карман и протянул ей яблоко. — Погрызи пока!

Это американская библиотека! Туда и приходить можно, не записываясь, и если ты проголодался, из-за яблока или шоколадки тебя никто не обругает. Джессика как-то заколебалась. Я тогда решил, что она сомневалась, может ли она лишить пищи человека, проводящего жизнь в ученых трудах. Как потом выяснилось, нет!

— Я вдруг поняла, что делаю сейчас очень важный выбор, — рассказала она мне неделю спустя, когда все уже произошло. — Я тогда не знала, что уже люблю тебя. Ну, не формулировала, так себе не говорила. Я же была с Эдди! И когда ты протянул мне яблоко, я вдруг почувствовала — где-то глубоко внутри почувствовала, что если возьму его, я буду с тобой.

— Ты хочешь сказать, я был змеем-искусителем?

— Нет, — Джессика поцеловала меня: она лежала, уткнувшись мне в шею. — Ты не был искусителем, ни, тем более, змеем. Это из-за яблока! Наверно в них есть что-то такое, мистическое. Рай точно был где-то на юге, но почему-то же в Библии не говорится о персике или апельсине.

Это было потом. А тогда Джессика грызла яблоко, а я водил глазами по буквам, которые отказывались составляться в слова. Мы перекусили с ней в кафе напротив, и я отвел ее к Эду на 27-ю улицу. Я боялся оставаться с ней наедине. Мы попрощались у его подъезда.

На Рождество Эд уехал в Хайаннис-Порт. Они с Джессикой долго уговаривали меня поехать вместе с ними, но я был непреклонен. Не помог и звонок Пэгги. Я один понимал, в какой опасной ситуации все мы находились. Эд отстал, лишь взяв с меня слово, что Новый год мы встретим вместе. Мы договорились поехать втроем на Ниагарский водопад.

За пару дней до Нового года повалил снег. Джессика нехотя оставила машину в Бостоне и приехала в Нью-Йорк на поезде. Это было 29 декабря. Мы поужинали вместе в итальянском ресторанчике неподалеку от Пенсильванского вокзала. Я не догадывался о яблоке, Джессика и не подозревала о моем сне, но мы оба знали, что теперь между нами вовсю шел ток. Потом они с Эдом уехали на такси — не знаю, к нему ли или все-таки Джессика ночевала у своей тети в районе Центрального парка? А я вернулся в свою каморку на 33-й улице.

В Ниагара-Фоллз мы приехали на следующий день уже к вечеру. Мы остановились в новом многоэтажном отеле — не помню сейчас, как он называется — с огромным рестораном и целым этажом, занимаемым казино. На улице шел мокрый снег, и мы провели полночи в зале игровых автоматов. Джессика веселилась, как ребенок. Но я знал, что она, как и я ее, все время видела меня — даже, когда была ко мне спиной.

Кстати, у нас было заказано три номера. Возможно, подумал тогда я, накануне Джессика все же ночевала у тети. Иначе зачем было заказывать лишний номер в дорогущем отеле, да еще и в новогоднюю ночь — с оплаченным ужином и танцами до последней пары?

Это может показаться странным, но я по сю пору не знаю, спали они с Эдом или нет. Джессика никогда не заговаривала на эту тему, а я никогда не спрашивал. Однажды — мы еще не были женаты, но я уже заменил Эда — я слышал мимоходом, как Джессика в разговоре с матерью сказала «анатомическое пособие». Это все, что я слышал, но речь точно шла об ее отношениях с Эдом. Но что это значило? Что он был для нее анатомическим пособием? Что ей не нужно было всего лишь анатомическое пособие? Бог его знает!

В общем, в то утро мне было неясно, спустилась ли Джессика на завтрак из номера Эда, или они встретились в коридоре. Но она была задумчивая. Наши взгляды в какой-то момент пересеклись, и я понял, что это было из-за меня, из-за нас.

Несмотря на наши опасения, в парке вокруг Ниагарского водопада людей было немного. Стеклянные будки касс у входа на каждую достопримечательность были пустыми, автобусы на территории парка тоже были бесплатными.

Мы поднялись на смотровую башню. Я заранее противился разрекламированному сильному впечатлению, но мощь стихии, которую ты можешь наблюдать без риска для собственной жизни, всегда завораживает. Огромные, бесконечные, непонятно откуда берущиеся в таком количестве массы воды с грохотом обрушивались в едва видимый поток. Вода падала, и часть ее тут же живыми клубами из миллионов капель снова взлетала в воздух. Я помню только это ощущение чего-то необоримого — куда бы я ни смотрел, я видел Джессику. Эд, если и подозревал недоброе, не подавал вида. Он был, как всегда, улыбчивым, предупредительным, приветливым с нами обоими.