Евгений Сартинов - Нумизмат

Валерий Николаевич подал хозяйке пульт управления, похожий на обычный телевизионный.

— Это в связи с появлением того странного человека? — спросила Балашова, разглядывая своё новое, нежданное приобретение.

— Да, — признался Киреев, с удивлением поняв, что Баграев посвятил хозяев в сущность нависшей над ними угрозы.

— И как он работает? — Анна Марковна одновременно нажала своим изящным пальчиком на одну из кнопок. В то же мгновение защёлка с грохотом выбросила из своего чрева матово блеснувший металлом прямоугольник.

Странно, но снизу, с первого этажа, донёсся грохот бьющейся посуды. Ерхова как ветром сдуло.

— Таким образом, не выходя из спальни, вы можете превратить свой дом в крепость. Снаружи он не открывается, — продолжал инструктаж Киреев.

Балашова ещё раздумывала, как отнестись к этому не предусмотренному никакими планами элементу дизайна, но тут вернулся улыбающийся управляющий.

— Валя несла посуду в столовую, а тут сработала эта штука, — он кивнул на защёлку. — Она с испугу все тарелки и бросила. Шесть штук вдребезги.

Все рассмеялись, а Киреев добавил:

— Ну, сегодня посуды набили на сто лет счастья.

— А где мой сын? — вспомнила «мадам», оглядываясь по сторонам.

— Ма! Я здесь! — крикнул младший Балашов из детской комнаты.

Судя по довольному лицу, он оценил сюрприз в полной мере. Комната полностью копировала кабинет примерного семиклассника Вовы Балашова в его московской квартире. Сам кронпринц уже гонял по монитору компьютера рассыпающихся под его ударами космических монстров.

— Ну как тебе здесь, нравится? — спросила Анна Марковна, с порога оглядывая владения сына.

— Класс! А мы сколько здесь проживём?

— Ну, дней пять как минимум.

— Тогда пусть привезут мою коллекцию, я несколько швейцарских монет привёз, надо посмотреть, есть в ней такие или нет.

— Хорошо, сынок. Валерий Николаевич, привезите ему, ради бога, эти монеты. Он все две недели вспоминал про них. Да, и захватите Джулию, я так по ней соскучилась!

— Хорошо, только на легковой эту тумбу не увезёшь. — Киреев повернулся к управляющему. — Евгений Михайлович, дайте мне вашу «газель», а я обеспечу погрузку силами своих парней.

— Хорошо, в чем дело. Пусть и ваши хлопцы делом займутся, — с мимолётной улыбкой заметил Ерхов.

После этих слов сердце экс-разведчика замерло. Он ожидал, что сейчас Колобок сдаст его, расскажет про вопиющую наглость охранников, но дворецкий смолчал и ушёл отдавать соответствующие указания.

Никто из присутствующих в розовой спальне не знал, что их разговор слушает ещё один человек, наверное, больше других радующийся приезду хозяев дома.

В свою первую ночь в новом доме семейство Балашовых отходило ко сну чересчур долго. Первым около двенадцати уснул сын. Весь вечер он разбирался со своей коллекцией, увлёкся, и матери стоило большого труда загнать любимое чадо в постель. Стоя около кровати, Анна Марковна долго всматривалась в безмятежное лицо Вовы, и тревога невольно сжимала её сердце. Сына своего единственного она любила безмерно. Виктор настаивал на том, чтобы отправить младшего Балашова на будущий год в Англию, в престижнейшую школу, где учились отпрыски богатейших людей страны и даже внук президента. Она понимала, что там сын и образование получит более квалифицированное, и спокойнее там, чем в непредсказуемой России. Но сердце матери никак не хотело соглашаться с рассудком. Володя и ростом был ниже своих ровесников, и прибаливал часто, не сильно, но регулярно. Балашову умиляло то, что сын, унаследовав черты лица и педантичный характер мужа, все-таки глазами пошёл в неё, такой же голубоглазый.

Уже собираясь уходить и потянувшись, чтобы выключить настольную лампу, Анна Марковна увидела на столике рядом с кроватью тот самый пульт, что днём дал ей Киреев. Сын целый вечер забавлялся с бабахающими по всему дому задвижками, пока отец не прикрикнул на него:

— У меня и так голова раскалывается, а ты тут ещё грохочешь!

«Интересно, открыт или закрыт этот жуткий замок?» — подумала Балашова, разглядывая две одинаковые овальные кнопки, но нажимать на них побоялась, просто погасила свет и ушла. В коридоре она увидела Джулию, свою любимую кошку, бесшёрстного канадского сфинкса, вывезенного из Штатов за пять тысяч долларов. Это уродливое, на взгляд большинства людей, создание природы, сидело у дверей ниши и внимательнейшим образом смотрело вверх.