Елена Арсеньева - Любимая девушка знахаря

Ну а Алёна не спешила. Она сосредоточилась на ремне и потихоньку-помаленьку его расстегивала. В конце концов, и расстегнула – подумаешь, бином Ньютона! Понтий в это время висел, как мешок, никак не проявляя свого протеста или согласия с ее действиями, и только тяжело, нервно дышал. Все, что торчало, продолжало торчать, так сильно натягивая ширинку джинсов, что та, в конце концов, не выдержала напора – и расстегнулась практически сама, стоило лишь Алёне за нее взяться.

Открывшиеся в распахнувшейся ширинке трусы Понтия заставили нашу прихотливую героиню улыбнуться. Ей мгновенно вспомнилась одна сугубо криминальная ситуация, когда она вот так же расстегивала ширинку джинсов неподвижного (связанного по рукам и ногам!) молодого человека, а на волю вырывался смятый шелк трусов с изображенными на нем луврами и эйфелевыми башнями, триумфальными арками и пантеонами, нотр-дамами и разными прочими сакре-кёрами... Вообще история повторяется, подумала сейчас Алёна, вспомнив, как жестоко поизвращалась над носителем тех парижских трусов, мстя ему за... Ну, короче, было за что ему мстить, тому молодому и обворожительному поганцу! [23]

Нет, ничего подобного на Понтии надето не было. И все же трусы его свидетельствовали о наличии некоторой прихотливости мышления их обладателя. На них были изображены хорошенькие шампанские бутылки в ведерках (видимо, серебряных, видимо, со льдом), которые... светились – !!! – в полумраке подвала.

Ну что ж, неплохо, подумала Алёна, которая вообще была любительницей изысканного белья, как женского, так и мужского. В своем роде не хуже, чем секре-кёры и эйфелевы башни. Весьма сексуально.

И все же ничего сексуального по отношению к Понтию Алёна проделывать не собиралась. Все-таки она была утонченная особа, а каким образом можно получить удовольствие от мужчины, висящего в тисках обгорелых балок?! Вот разве что доставить удовольствие ему с помощью некоторых нехитрых общеизвестных действий... Но наша героиня отнюдь не была альтруисткой в любви, а тем паче – в сексе, во-первых, а во-вторых, никакого вообще удовольствия Понтий от нее не заслужил. Скорее он заслужил мучения. И сам виноват, что по слабости своей мужской натуры невольно дал в руки Алёны средство (напрашивается синоним – орудие , но это уже сильно отдает извращенностью!) против себя же самого, каковым она намеревалась сейчас воспользоваться на полную катушку. Ну должен же Понтий, наконец, сказать, что все тут ищут!

Я не слишком хорошо помню, как именно описывал Софрон обратный путь в Россию. Кажется, он уже устал от долгого рассказа и очень путался в словах. Я помню небрежные, походя сделанные перечисления многочисленных амурских и сибирских красот, которые, такое ощущение, изрядно обрыдли рассказчику и которые он хотел бы миновать как можно скорей. Но никаких приключений он не упоминал, однако это не значит, конечно, что их вовсе не было. Но, видимо, то были обыкновенные дорожные случайности, которые не отягощали пути беглецов и не мешали им продвигаться дальше, прикрываясь курьерскими подорожными документами Стрекалова, Чуваева и Акимки, получая беспрепятственно сменных лошадей и продовольственное содержание, пока не достигли Перми.

Здесь, по происшествии полутора месяцев довольно безмятежного пути в дружбе и согласии, случилась между ними первая ссора. Вернее, не ссора, а спор.

Максим вообще всегда хотел пробраться в Санкт-Петербург, ну а Софрон спал и видел снова очутиться в нижегородской деревушке, из которой его увезли ребенком. Но от Перми в таком случае им надлежало следовать разными путями, и, понятное дело, документы, дававшие им укрытие, потеряли бы свою силу. Сам по себе стражник Чуваев в компании с гольдом Акимкою ехать по ним не могли: первый же облеченный властью проверяющий спросил бы у них, куда девался капитан-инженер Стрекалов и почему изменился маршрут их путешествия. Точно так же и появление Стрекалова без спутников неминуемо вызвало бы вопросы. Если они умерли в дороге, то где документы, сие подтверждающие? Писанине и количеству сопроводительных бумаг в России всегда придавалось огромное значение, а перевалив через Урал, путники убедились, что придираются не только к каждому слову, но и к каждой букве. Да и сами их личности вызывали пристальный интерес. Особенно внимательно рассматривали Тати. «На девку переодетую этот туземец чрезвычайно похож», – слышалось то и дело насмешливо-подозрительное, и только высокомерные манеры Максима, который безупречно исполнял роль Стрекалова, удерживали разболтанный полицейский люд от желания проверить, в самом ли деле гольд Аким Бельды – существо мужескаго полу.