Екатерина Лесина - Рубиновое сердце богини

Антон Сергеевич мог бы просветить их на этот счет – жертва умерла сразу, наверное, она так и не поняла, что произошло. Сапоцкин даже примерно представлял, как это случилось: вот она возвращается домой, взбегает по лестнице, вставляет ключ в дверь – он до сих пор торчит, в связке три ключа и брелок-далматинец, – замок щелкает, и одновременно раздается выстрел.

Выстрел, которого никто не слышал.

Почему? Глушитель? Работающий телевизор? Очередная стрелялка пятнадцатилетнего соседа по площадке – его колонки почти плавились от напряжения, а пулеметная пальба мешала спокойному существованию остальных жильцов. Пользуясь удобным случаем, старушки нажаловались на малолетнего хулигана, заодно и просветили Сапоцкина насчет того, что у гражданки Красилиной имелся любовник.

Красилина Инга Вадимовна – так ее звали. Молодая – двадцать три года, и красивая – в квартире вся стена увешана фотографиями. Инга смеется, Инга танцует, собирает цветы, валяется на пляже, обнимается с гигантским плюшевым слоном… Фотомодель. Одна из соседок – пожилая дама с кокетливыми седыми кудряшками и черной лаковой сумочкой, которую она ни на секунду не выпускала из рук, – рассказала про любовника. Свидетельница курила дамские сигаретки, вставляя их в тонкий мундштук, и требовала немедленно этого любовника задержать. Кстати, она не только номер машины назвала, но и довольно внятно описала внешность мужчины.

Но Красилину убили не из ревности или денег, хотя Антон Сергеевич отработает и эти версии. Венок из трогательно-белых роз автоматически связывает это убийство с двумя другими.

Итого три, и Сапоцкин отчего-то не сомневался: счет, открытый одиннадцатого января две тысячи шестого года, увеличится.

Мне приснился странный сон, настолько правдоподобный, что я сперва и не поняла, где нахожусь. Где же солнце, деревянный стол, морщинистый старик с коричневой кожей и почти живой сгусток огня по имени Лакшми? Сказка оборвалась на самом интересном месте. Это в корне неправильно, такие сны не имеют права просто так взять и закончиться. В таких снах хочется жить, а вместо этого приходится вставать и топать на работу.

Кстати, о работе. Я, кажется, проспала.

В очередной раз.

Точнее, в третий на этой неделе. А учитывая, что сегодня всего-навсего среда, то можно считать, мне удалось установить рекорд по количеству опозданий. Ужасно!

О душе, утреннем кофе и уж тем более макияже пришлось забыть. Какой макияж, когда на часах без четверти десять! А рабочий день, между прочим, начинается в девять ноль-ноль. Я только представила многозначительные взгляды наших сотрудниц, хмурое лицо Гошика и надменно-покровительственный тон Лапочки. «Машенька, – вот что она скажет, – я все понимаю, но дальше так продолжаться не может. Ваша должность предполагает определенную ответственность, и мы не можем допустить столь безалаберного отношения к работе…» Потом Лапочка обернется и так нежно-нежно пропоет: «Правда, дорогой?» Дорогой сначала нахмурит лоб, потом вздохнет и кивнет. Гошик никогда не перечит своей Лапочке.

Где уж тут вспоминать красивый сон, тем более мечтать о его продолжении.

Ох, грехи мои тяжкие, все кувырком: на светлых брюках обнаружилось отвратительное пятно неизвестного происхождения, темные не сошлись на талии, пришлось натягивать джинсы. И достанется же мне!

Пять минут на одевание, десять на выгул Степана, еще пять – на поиск папки с документами. И полчаса бесплодных попыток завести машину. Ну, за что мне это наказание? Бегу домой, вызываю такси. Говорят, ждите. Жду. Переминаюсь с ноги на ногу, взгляд от секундной стрелки оторвать не могу.

Где же это чертово такси!

Уж полночь близится, а Гектора все нет.

Нет, не так. Уж полдень близится, а Машеньки все нет.

Машенька – это я. Мария Петровна Пигалица. Смешно, да? Это у меня фамилия такая – Пигалица. А внешне я совсем даже на птицу не похожа, но все равно обидно. Хромой Дьявол по-другому меня не называет, только Пигалица, ну, или Мышь, что еще обиднее.

В офис я влетела, когда стрелки часов сошлись на цифре 12. Замечательно! Великолепно! По-другому и не скажешь. Нацепив «деловое» выражение лица, я попыталась незаметно прошмыгнуть в свой кабинет, но не тут-то было.

– Мария Петровна, – не ко времени выглянувшая в общий зал Лапочка улыбалась так дружелюбно, что у меня скулы свело от злости, – будьте добры, зайдите к Георгию Алексеевичу.

Светочка с Людочкой, переглянувшись за моей спиной, ехидно заулыбались. Светочка – это наш бухгалтер, образцовая сотрудница, образцовая супруга и образцовая мать. По-моему, с самого рождения над Светочкой довлело проклятие образцовости, поэтому она так нетерпимо относится к чужим недостаткам. Даже с Людочкой дружит «по долгу службы» или чтобы было с кем посплетничать. Например, обо мне.