Вэл Макдермид - Далекое эхо

Хорошо, допустим, Верд и Брилл не станут выслеживать и избивать геев из-за того, что нечем заняться по вечерам. Но и в Берлине далеко не все принимали участие в событиях Хрустальной ночи. И вот куда это привело. Разделяя позицию нетерпимости, вы молчаливо соглашаетесь с экстремистами. Для того чтобы зло торжествовало, вспомнилось Алексу, достаточно лишь, чтобы хорошие люди не вмешивались.

Он почти понимал позицию Верда. Тот спутался с кучкой фундаменталистов, требовавших, чтобы вы проглотили не жуя всю христианскую доктрину, не выплевывая те ее кусочки, которые вам не по вкусу.

Но Бриллу никаких извинений нет. К нему Алекс чувствовал такое отвращение, что не хотелось даже садиться с ним за один стол.

Все расползается по швам, и как это остановить, непонятно.

Он услышал, как отворилась входная дверь, и в одну секунду спрыгнул с кровати и оказался на лестнице. Зигги стоял, прислонившись к стене. На губах его блуждала робкая улыбка.

– Разве тебя уже отпустили из больницы? – удивился Алекс.

– Они хотели оставить меня, чтобы понаблюдать, но это я смогу сделать и сам. Так что нет нужды занимать там койку.

Алекс помог ему дойти до кухни и поставил чайник.

– Я думал, у тебя переохлаждение.

– Очень небольшое. Ничего не отморожено. Гипотермию мне сняли, и спасибо. Переломов нет, только ушибы. Я не писаю кровью, так что почки тоже в порядке. Лучше я помучаюсь дома в своей постели, где доктора и сестры не станут тыкать в меня иголками и подшучивать над медиками, которые не могут сами себя излечить.

На лестнице раздались шаги, и в дверях появились Верд и Брилл с глупыми улыбками на лицах.

– Рад тебя видеть, старина, – сказал Верд.

– Ага, – подтвердил Брилл. – Что с тобой случилось?

– Они знают, Зигги, – вмешался Алекс.

– Ты им сказал? – Обвинение прозвучало скорее устало, чем возмущенно.

– Макленнан сказал, – резко ответил Брилл. – А он лишь подтвердил это.

– Хорошо, – проговорил Зигги. – Я не думаю, что Дафф и его дружки-неандертальцы искали именно меня. Наверное, они просто решили погонять гомиков, а наткнулись на меня с одним парнем около церкви Святой Марии.

– Ты занимался сексом в церкви? – вознегодовал Верд.

– Это руина, – ответил ему Алекс. – И уже не освященная земля. – Верд собрался было поспорить, но, взглянув на Алекса, тут же умолк.

– Ты занимался сексом с совершенно незнакомым человеком на открытом месте в жуткий холод, ночью? – В голосе Брилла звучало отвращение, смешанное с презрением.

Зигги внимательно всмотрелся в него.

– А ты предпочел бы, чтобы я привел его сюда? – Брилл промолчал. – Думаю, что нет. Это ведь не куча совершенно незнакомых баб, которых ты притаскиваешь на регулярной основе одну за другой.

– Это совсем другое, – возразил Брилл, переминаясь е ноги на ногу.

– Почему?

– Ну-у, для начала тут нет ничего противозаконного.

– Благодарю за поддержку, Брилл. – Зигги с трудом, медленно, как старик, поднялся на ноги. – Я иду спать.

– Ты так и не рассказал нам, что произошло, – повторил Верд, как всегда глухой к настроению окружающих.

– Когда они поняли, что это я, Дафф захотел выбить из меня признание. Когда же я не стал признаваться, они связали меня и опустили в «Бутылку». Это была не лучшая ночь в моей жизни. А теперь вы меня извините?

Брилл и Верд посторонились и дали ему пройти. Лестница была слишком узкой для двоих, так что Алекс не стал предлагать Зигги помощь. Да и не принял бы тот сейчас никакой помощи, даже от него.

– Почему бы вам двоим не переехать жить к людям, с которыми вам будет уютнее? – спросил Алекс, протискиваясь мимо них. Он подобрал с пола свою сумку с книгами и куртку. – Я иду в библиотеку. Было бы очень любезно, если к тому времени, как я вернусь, вас здесь не будет.

Две недели прошли в состоянии нелегкого перемирия. Верд большую часть времени проводил в библиотеке или с друзьями-евангелистами. К Зигги вместе с выздоровлением физическим, казалось, вернулось хладнокровие, но Алекс заметил, что он избегает выходить из дому, когда стемнеет. Алекс с головой ушел в занятия, но старался быть рядом с Зигги, когда тот нуждался в общении. На выходные он съездил в Керколди и свозил Линн в Эдинбург. Они поели в маленьком итальянском ресторанчике с веселеньким убранством и отправились в кино. Затем они все три мили от станции до ее дома на окраине прошли пешком. Когда они пересекали рощицу, отделявшую Данникир от шоссе, Линн притянула его в тень и так поцеловала, словно от этого зависела ее жизнь. Домой он шел, напевая.