Бретт Холлидей - Порочнее ада

Вдруг он нервно хихикнул и взглянул на Холлэма.

— Ну и мошенник же ты!

Выражение лица Холлэма нисколько не изменилось, Перкинс же дернулся и отступил на шаг, словно получил сильный удар в живот. Его загорелое лицо внезапно пожелтело, как первые серии краски Т-239.

— Я должен позвонить, — сказал он.

— Попозже, когда я закончу, — ответил Шейн. — И не смотрите на Кандиду. Она тоже жертва, как и вы. Ей всучили документы, подлинные во всех отношениях, кроме одного: формула относится к первому варианту краски. Вы все понимаете, что я хочу сказать? А результаты испытаний, заверенные соответствующими актами, относятся к окончательному варианту, к настоящей Т-239. Чистой воды дезинформация, классический шпионский прием, широко используемый во время холодной войны. Так что краска, о которой «Юнайтед Стейтс Кемикал» завтра возвестит по телевидению, будет прекрасно выглядеть в банках, но неминуемо пожелтеет после первого же сезона. И тогда за акции «Юнайтед Стейтс» никто не даст и ломаного гроша. Напротив, акции самого Холлэма в собственной компании после такого подвига взлетят до небес.

— Право, Форбс, нужно отдать тебе должное, — обратился к свояку Джос. — Вы, янки, мастаки ловчить там, где можно нагреть руки.

— Не спешите с поздравлениями, — остановил его Шейн. — Как бы не вышло так, что он сам себя перехитрил.

Холлэм, на лице которого по-прежнему не дрогнул ни один мускул, взял стоявший в стороне от остальных стакан виски и залпом осушил его.

— В первый раз вижу, что ты пьешь в девять тридцать утра, — заметил Деспард.

— Я всю ночь не спал, — ответил Холлэм. — А тут еще подобная чушь!

— Почему чушь? — удивился Джос. — Тебе и прежде случалось проворачивать блестящие операции, но эта бьет все рекорды. Пойми меня правильно — я обеими руками за тебя. Это просто блистательно, сногсшибательно. Мне бы в жизни такое не придумать.

— Замолчи, дурачок. — Холлэм метнул на него уничтожающий взгляд. — Только из-за того, что этот человек высказал такое бредовое предположение…

— Никто другой, кроме вас, не мог бы это сделать, — резко сказал Шейн. — И это ясно, как божий день. Джейк!

— Что? — поднял голову Фитч.

— Когда ты помечал время прихода и ухода директоров компании в гольф-клубе, заходил ли туда этот человек?

Джейк метнул взгляд на Холлэма, который с вызовом посмотрел на него.

— Мистер Холлэм-старший? Да его имя даже не значилось в списке.

— Я знаю. Никому бы и в голову не пришло, что президент способен продавать секреты собственной компании.

— Что ж, — задумчиво произнес Джейк, потирая подбородок, — возможно, он и был там. В последние дни не так часто, а вот тогда, когда меня только поставили за стойку бара, он проводил в клубе много времени.

— Это все, Джейк, — сказал Шейн. — Можешь быть свободен.

— Нет, спасибо, Майк, я хочу посидеть здесь до конца.

Шейн продолжал:

— Холлэму было важно, чтобы его сына видели в клубе в тот день, когда он сам принес документы и потом еще раз, в день, когда он забрал сверток с деньгами. Впрочем, это было не очень сложно устроить. Кстати, знаете, почему он вдруг выпил виски с утра? Он попытался провернуть два дела одновременно: обхитрить соперника и лишить наследства незаконнорожденного сына. — Голос Шейна повысился: — Ну-ка, сядьте на место, Холлэм.

— Нет, я скоро ухожу.

— Когда вы узнали, что Форбс не ваш сын?

Холлэм шагнул к двери. Тут его сильно качнуло — виски возымело действие. Шейн решил ответить сам:

— Должно быть, год назад, или даже раньше. Кандиду на мякине не проведешь. Вы не могли просто отправить ее документы по почте. Ее нужно было убедить, что она имеет дело с человеком, который остро нуждается в деньгах и которому плевать, откуда он их получит. Тут вам повезло: Форбсу потребовались деньги на аборт для его девушки. Вы пообещали сами уладить это дело, как поступали и прежде. В номере Рут была одна-единственная книга, вернее брошюрка под названием «Тридцать ступенек к счастливой жизни». Она зачитана до дыр. Рут идеально подходила для роли, уготованной ей Холлэмом, который прикинулся отцом, буквально сбившимся с ног, пытаясь наставить легкомысленного сына на путь истинный. Форбс должен был осознать, что живет в жестоком мире. Как это устроить? Что, если он проиграется в пух и прах профессиональному шулеру? Ничего страшного ведь не случится. Ну, продаст он машину, чтобы расплатиться с долгом, но, может быть, это послужит ему уроком и научит уму-разуму? Рут из самых возвышенных побуждений согласилась подставить Форбса в той игре в покер.