Никита Филатов - Огненный лис

- Почему же...

- Кто ты? Откуда? - Только сейчас Виктор с изумлением понял, что уже слышал обращенный к нему женский голос. Гораздо раньше, задолго до этой полуночной встречи в поезде!

Сначала сквозь мерный перестук колес ушей его достигло конское ржание, далекий звон тетивы сменился ударами сабель, а затем все вокруг заполнил запах степного костра. Возникло радостное ощущение полета, Рогову показалось, что ещё чуть-чуть - и он вспомнит, когда и где это было, но...

Девушка наклонилась над уже спящим Виктором и поцеловала его в полуоткрытые губы:

- Пройди свой путь до конца. И... возвращайся.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1.

- Вот так, Мария Николаевна... Правильно! Сейчас лучку добавим, тертой морковки - и немножечко мелко нарезанной черемши.

- Черемши?

- Это мой секрет! Черемша придает блюду такой, знаете, пикантный аромат. Рыба получается сочной и очень-очень вкусной.

- Удивительно. Никогда бы не подумала... Надо же, черемша! Я-то обычно к рыбе чеснок добавляю.

- Ну, что вы, Мария Николаевна! Чеснок не надо ни в коем случае - он для рыбы слишком резок, агрессивен, я бы сказала. А вот черемша... Ой, извините. Кто-то в дверь звонит.

Хозяйка, мать Виктора Рогова, оставила кухню на попечение подруги и выглянула в коридор:

- Витю-юша! Витюньчи-ик! Голубочек мой... Кто-то ещё пришел, открой пожалуйста.

Сын еле-еле расслышал просьбу сквозь веселый гомон гостей, уже собравшихся к праздничному столу по случаю его возвращения:

- Хорошо, мамуля. Иду!

Пройдя через прихожую, Рогов поинтересовался:

- Кого надо?

За дверью молчали, и пришлось повторить:

- Ну, кто там еще?

- Шеварднадзе.

- Какой Шеварднадзе? - Не понял Виктор.

- Эдуард Амбросьевич! Какой же еще...

Рогов отворил. На пороге стоял и довольно скалился высокий, светловолосый парень в форме прапорщика погранвойск.

Звали гостя Павел Симонович Ройтман, и Виктору он доводился двоюродным братом.

- Здорово!

- Приветик.

Родился Паша в один год с Роговым, но в Ленинграде. И не на окраине, а в самом центре - в одной из комнат огромной коммунальной квартиры. Дом был ещё дореволюционной постройки, аварийный, и сколько себя Павлик помнил, витал над ним дух скорого, но так и не состоявшегося капитального ремонта.

С детства Паша был робок и деликатен. Отчаянные, звучные мальчишеские поступки, вроде вытаптывания цветов на клумбах или спускания соседской кошки по водосточной трубе, всегда давались ему с неимоверным трудом.

Разумеется, это не способствовало его авторитету в глазах сверстников. Поэтому, Павел прямо из кожи вон лез, чтобы изжить в себе издержки хорошего семейного воспитания и заработать репутацию дворового хулигана - но дальше того, чтобы исподтишка наступить случайному прохожему на пятку и не извиниться, дело так и не продвинулось...

Таким образом, во взрослую жизнь Паша Ройтман всупил с аттестатом о среднем образовании, незаконченной музыкальной школой по классу трубы и твердой уверенностью, что все законы писаны для дураков и трусов.

Это его убеждение полностью разделяли и двое ближайших друзей, одним из которых считался двоюродный брат Виктор, а другим - некто Ян Карлович по прозвищу Папа Карла, сосед по дачному участку.

Этот самый Карла был всего на несколько лет старше Ройтмана, но к началу восьмидесятых уже заработал в определенных кругах репутацию восходящей звезды экономического криминала.

Рогов же наоборот - поражал неустанно воображение Павла дерзостью планов и рассказами о мнимых победах на любовном фронте.

- Деньги - это не проблема! - Отмахивался Виктор от досужих вопросов. - Хочешь, грабанем сберкассу?

Ройтман кивал: он готов был на все, лишь бы вместе. Но в последний момент запланированный налет всегда почему-то срывался, и до следующей роговской затеи приятелям предстояло довольствоваться тихими, почти безобидными жульничествами по сценариям Папы Карло.

С Карлой было спокойнее и сытнее, с Виктором же - опасно, но интересно...

Впрочем, с самого начала не обходилось и без неприятностей. Ройтман и теперь, как кошмарный сон вспоминал забаву школьных лет - продажу единых проездных билетов, которые Ян Карлович рисовал о ночам шариковой ручкой. Труд был титанический, но под утро старший товарищ, с гордостью в подслеповатых от бессонной ночи глазах заявлял, что легких денег в природе не существует совсем.

Сама же реализация "липы" выпадала, разумеется, на долю Павлика. Шныряя в людском потоке, каждый раз на новой станции метро, он предлагал дешевые "проездные" ротозеям и жадинам - пока, в конце концов, не нарвался на уже разок осчастливленного им дядечку. Тогда удалось отделаться легким испугом, парочкой подзатыльников и изжогой от сьеденных "для науки" билетов.