Никита Филатов - Огненный лис

- Вот и чудесно, - поджала губки та, что расположилась напротив. - У меня вообще-то билет в двенадцатый вагон. Но вы ведь знаете этих проводников... Ночью, особенно на маленьких полустанках, они не всегда открывают двери тамбуров. Вот мне и пришлось сесть сюда! Понимаете? И теперь придется идти на место через весь состав, тащить по вагонам эти чертовы тяжеленные чемоданы...

Еще не закончив произносить последние слова, девушка ослепила Виктора улыбкой, встала и налегке направилась вдоль коридора. Таким образом, судьба её неподьемной ручной клади была вверена попечениям услужливого идиота.

Минут через двадцать, взмыленный, как ломовая лошадь, Виктор вернулся в свой, показщавшийся ещё более пустым и скучным вагон. Прихватив из купе полотенце, он направился в туалет.

"Вот ведь гадина... Еще и денег пыталась сунуть за услуги. Вы, говорит, такой отзывчивый!" - Вспоминал Рогов, остервенело надраивая щеткой зубы. Вновь оказавшись в купе, он наспех проглотил один из бифштексов и с чувством глубокого омерзения допил остатки холодного чая. Расстелив постель, улегся на неё вниз животом и сунул руки пол подушку...

Все так же постукивали колеса, а за окном стояла почти непроглядная темень. Незаметно Виктор погрузился в вязкую дорожную дрему. Черные сны наползали - один тревожнее другого, пока наконец все разом не перемешались в непрерывном и тяжком ночном кошмаре.

Рогатые черепахи, огненный лис, затаившийся под кустом можжевельника, бегство, падение прямо на острые колья "волчьей ямы"...

Потом Рогов неожиданно взмыл под облака, и оттуда, с высоты орлиного полета, увидел самого себя. Увидел не теперешним, а совсем ещё карапузом, бегущим по мягкому, свежевспаханному полю. Поле тоже было знакомым - оно начиналось сразу же за домами того самого военного городка, в котором Виктор прожил до семилетнего возраста с родителями и старшей сестрой.

По-весеннему ласково светит солнце, с юга дует плотный, теплый апрельский ветерок - и кое-где на краю поля, в оставшихся после войны поросших вербой глубоких воронках с хрустом оседает последний, пористый снег. Заливается жаворонок, мимо проносится стайка стрижей...

Неподалеку Виктор увидел своего отца - веселый и сильный, он легко управлял норовящим выскользнуть в поднебесье самодельным воздушным змеем, не замечая, притаившегося за спиной огненного страшного зверя.

Чудовище, оскалив пасть, приготовилось к прыжку...

Рогов застонал и очнулся.

В купе по-прежнему было невыносимо душно и темно. Лишь изредка, когда поезд проходил мимо какого-нибудь спящего полустанка или железнодорожного перезда, сквозь грязное оконное стекло внутрь попадали неровные желтоватые отблески: в такие мгновения на стены и потолок выползали длинные, зловещие тени.

- Тс-с... Не тревожься, - прошептал девичий голос. Виктор почувствовал, как чьи-то нежные руки легли на его спину, аккуратно разглаживая кожу поползли вверх, нежно коснулись шеи и замерли на затылке.

Рогов попытался оторвать голову от подушки, но руки властно остановили его:

- Пожалуйста. Лежи спокойно... Я знаю, чего ты хочешь, но поверь ничего не получится. Твои душа и тело устали, ты слишком долго прожил в страхе и сомнении, прожил, не зная женского тела.

- Но...

- Избегни разочарований! И не волнуйся, это скоро пройдет.

- Откуда ты знаешь? И почему вернулась? Пожалела?

- Нет... Просто, сейчас я нужна тебе.

Виктор почувствовал, как невидимая собеседница села ему на ноги и её длинные, чувственные пальцы, разминая круговыми движениями мышцы по обе стороны позвоночника, опустились до поясницы.

Девушка томно вздохнула:

- Недавно из колонии?

- Да. Вчера утром освободился... А как ты догадалась?

- Уруша - это ведь совсем рядом. Ох, как много за свою жизнь навидалась я таких вот, возвращающихся домой! А отличить бывшего зэка несложно: цвет кожи, блеск в глазах, даже запах особый... И все поначалу стараетесь быть предельно вежливыми, предупредительными.

Девушка наклонилась и поцеловала Виктора в шею. При этом он спиной ощутил прикосновение обнаженной прохладной груди:

- Это тебе за то, что не бросил меня одну среди ночи, с этими проклятыми чемоданами.

Рогов опять попробовал перевернуться, но собеседница не позволила:

- Лежи! Просто - постарайся заснуть, хорошо? Считай, что ты мой маленький бедный братик. Завтра, когда поезд придет в Читу, я сойду с него, а ты будешь сладко спать...

- И что же? Мы больше никогда не увидимся?