Джадсон Филипс - Запятнанный ангел

Трэш добродушно рассмеялся:

- Он говорит, пока ему наливают, Геррик.

- Только низкие люди говорят правду так открыто, - сказал О'Фаррелл, когда Трэш отошел в сторону. - К сожалению, это общеизвестный факт. Я, можно сказать, нахожусь на содержании. У меня есть, конечно, известная сумма денег. Эти деньги четко распределены: столько-то за квартиру, столько-то за отопление и свет, столько-то за табак, столько-то на еду, которой мне нужно мало, и столько-то на выпивку. И вот суммы, остающейся на выпивку, мне не хватает, мистер Геррик, чтобы проводить очередной день. А потому я, так сказать, подзарабатываю песнями. Если философ хочет поговорить о философии я готов, конечно, когда заплатит за выпивку. Если поэт хочет послушать стихи, я готов прочитать три стихотворения за стакан. Если художник-импрессионист желает выслушать диатрибу против традиционалистов на том языке, на котором сам он не способен изъясняться, я готов - но при условии! Итак, если человек хочет поговорить об убийстве, мистер Геррик, если он хочет услышать о репутации запятнанного ангела, - ну, тогда пускай он купит лучшего пойла, которое здесь можно найти.

Я усмехнулся:

- За эту красноречивую речь, мистер О'Фаррелл, я куплю вам стакан и буду добавлять по одному за каждый факт, который мне неизвестен.

- Ну, мужик, ты жестко торгуешься, - сказал О'Фаррелл. - Мы просидим здесь долгие годы, прежде чем выяснится, чего же вы не знаете. Давайте договоримся так: вы будете мне наливать до тех пор, пока я вам не надоем. А если это случится, я изменю своим принципам и поставлю сам...

- Я не собираюсь спорить с вами, мистер О'Фаррелл, - ответил я и поманил бармена. - Принесите мистеру О'Фарреллу бутылку его любимого напитка и поставьте ее рядом с ним.

- Пусть это будет "Джеймисон", Пит, - крякнул О'Фаррелл ликующе. - Ну, мистер Геррик, видно, вы стремитесь к новым знаниям почти так же, как и я к ирландскому виски.

Бармен принес бутылку "Джеймисона", два стакана и миску со льдом. Он поставил их перед О'Фарреллом и подмигнул мне.

- Вас оказалось уломать проще, чем большинство, - сказал он.

- Беги, беги отсюда, мальчик, - сказал О'Фаррелл, - и радуйся своему счастью, ведь ты небось взял и чаевые плюс к цене бутылки. - Он положил лед в старомодный стакан и доверху наполнил его виски. Он налил мне, но вопросительно поднял бровь. - Сегодня вы долго сюда добирались, мистер Геррик.

- Похоже, что все уже все знают, - сказал я. - У вас что, прямая связь с миссис Сотби с телеграфа?

Он хмыкнул:

- У меня много с кем прямая связь.

- Я беседовал с капитаном Келли, - сказал я. - С Трэшем, с местным журналистом мистером Гарви, с Пенни Уиллард. С миссис Брок. Я был в волоске от вашего убийцы.

О'Фаррелл с непритворной тревогой посмотрел на бутылку "Джеймисона".

- Тогда мне и вправду нужно постараться, чтобы заработать это, - сказал он. - Подробной истории Нью-Маверика в шуточном изложении, даже если прибавить остроумный анализ характера его основателя, не хватит, мистер Геррик?

- Не хватит, мистер О'Фаррелл.

Он вздохнул:

- Лучше бы вы сразу пришли ко мне. Я рассказываю гораздо лучше, чем все они, вместе взятые. - Ирландское виски легко пролилось в его горло, а маленькая рука обхватила горлышко бутылки, приготовляясь наполнить второй стакан. - Быть может, вас заинтересует очерк состояния души?

- Попробуйте, - ответил я.

Он налил себе второй стакан.

- Мне не везло в жизни, мистер Геррик. Все началось с того, что я родился ирландцем в Ирландии. К сожалению, этим не кончилось. Я решил стать актером. Что тоже большая неудача, хотя вы скажете, что это просто глупость. Все шло путем, я играл мелкие роли в "Аббатстве" и в других ирландских труппах. Но я был настолько неразумен, что завел интрижку с женой знаменитого актера и продюсера и был вынужден буквально бежать из Ирландии, чтобы остаться в живых. Я не поехал бы в Англию, даже если бы меня умоляли, и я не мог ломать свой язык чужой речью. Я приехал в Америку. Немножко поработал в театре, немножко в Голливуде - в общем, везде и нигде. Наконец попал в Нью-Маверик, но здесь актерство не считается творческой работой. Так что я назвался покойному Джону Уилларду и Роджеру Марчу драматургом. Это было вранье, и они в конце концов это поняли. Но к тому времени я уже научился их смешить и этим заслужил место под солнцем. Так что, мистер Геррик, я хоть и не был драматургом, но умел достаточно, чтобы честно трудиться здесь. Я работал как черт на фестивалях все эти годы, зарабатывая себе право жить здесь. Я сказал, что живу на содержании. На самом деле - на деньги фонда Джона Уилларда. Мне платят, а взамен я делаю все, что потребует от меня правящая верхушка, каковой вначале был Джон Уиллард, а потом Роджер Марч. Я подсобный рабочий и по совместительству придворный шут. Теперь, мистер Геррик, мне семьдесят один год, и, если Роджер откажет мне в содержании, я окажусь в чудовищном положении.