Джадсон Филипс - Запятнанный ангел

- У меня мало людей, - сказал Келли. - Двум девчушкам придется скооперироваться.

- Тогда пустите в ход свое ирландское обаяние, - ответил я. - Вы не против, если я вступлю в игру?

- По-моему, достаточно очевидно, что мне нужна помощь, правда ведь, Геррик? - Он говорил как человек бесконечно уставший.

Глава 3

Мы с Келли вместе вышли в вестибюль в тот самый момент, когда в парадную дверь вошел молодой Грег Столлард, патрульный сержант. Он подошел к нам, отдав честь Келли.

- Я снял отпечатки пальцев с машины мистера Геррика, - доложил он. Набор один, предположительно мистера Геррика; имеется на руле, на панели, в бардачке. Больше ничего. Я отправил машину к Уотсону.

- Ничего, если мы возьмем у вас отпечатки? - спросил меня Келли.

- Разумеется.

- У Уотсона на складе нет ни одной шины для "ягуара", мистер Геррик, продолжал Столлард. - А завтра с утра он получит комплект для спортмашин. Вы можете забрать ваше авто около девяти. Но я прикинул, вам будет грустно без колес, поэтому одолжил для вас машину у Уотсона. Она стоит у подъезда. Синий седан. - Полицейский протянул мне ключи. Он заколебался, беспокойно оглядываясь на Келли. - Я открыл ваш бардачок, Геррик. Я нашел там вот это. - Он достал из кармана полицейский пистолет 32-го калибра. - Мне подумалось, лучше будет, если он окажется здесь.

Я усмехнулся Келли и вынул портмоне.

- Разрешение, - сказал я и помахал им в воздухе.

Он кивнул:

- Если хотите увидеть файл по делу Уилларда, приходите завтра с утра ко мне в кабинет. Можем ли мы чем-то вам помочь?

- Огромное спасибо за машину, - ответил я. - Я хочу связаться с Гарриет Брок. Страшно неудобно, что там нет телефона. Она уже вполне могла услышать, что со мной случилось, - у вас в городе слишком быстро разносятся новости. Она будет волноваться.

- Славная женщина, - сказал Столлард. - Мне очень жаль ее. Боже, как представишь, что она проведет остаток жизни рядом с этим беднягой. Начинаешь задумываться о милосердии.

Он был прав. В самом деле, начинаешь задумываться.

Я пошел к бару, чтобы сказать Пенни, куда собираюсь. Толпа несколько поредела, и оставшиеся сгрудились вокруг большого круглого стола в дальнем углу. Молодой парень с гитарой негромко перебирал струны, а Пенни, взобравшись на стол, пела высоким, чистым голосом известную балладу "Подмастерье мясника". Ей, видимо, досталась от отца способность заставить музыку говорить. Мне показалось, что окружающие слышали эту песню в ее исполнении уже не раз, но и теперь они слушали молча и внимательно.

Я дождался, пока аплодисменты стихли. Потом подошел к певице.

- Какая жалость, что вы богаты, - сказал я. - Вы могли бы получать за это деньги.

Казалось, музыка придала ей сил. В глазах ее горела радость. Я сказал, куда собираюсь.

- Если вы пойдете в номер, прежде чем я вернусь, запритесь изнутри и сидите там.

- О, разумеется, папочка, - сказала она, похоже совсем забыв об опасности. А я нет.

Выйдя из гостиницы, я сел в синий седан и неторопливо покатил в сторону Колони-роуд. Келли меня удивил. Он каким-то образом умудрился передать мне ощущение от неистовой вольницы фестивальной ночи. Он ясно показал, как любого, стоявшего в стороне, как он сам, затягивал этот водоворот. Я видел перед собой Лору и ее Черного Монаха так четко, словно сам был там; истеричную толпу людей в масках и костюмах вокруг окровавленных останков Джона Уилларда; двоих отчаявшихся полицейских с пистолетами наготове... И где-то в этой толпе безликий убийца, смеющийся надо всеми.

Я попытался представить, что делал Эд Брок двадцать один год спустя. Я работал вместе с ним в разведке и кое-что знал о его методе. "Возьмите очевидное и выверните его наизнанку", - любил говорить он. Двадцать один год полиция искала того, кто ненавидел Джона Уилларда настолько, чтобы убить его. Применяя методику Эда, следовало искать того, кто ненавидел Уилларда; того, кто убил, чтобы спастись от Уилларда. Нью-Маверик, по сути дела, целиком принадлежал Уилларду. Если бы он заимел на кого-то зуб, уничтожить этого человека ему не составило бы труда. Так можно было выйти совершенно не туда, где все эти годы работала полиция. Кого мог бы возненавидеть Уиллард? Он был вспыльчив, задирист, но столь же и отходчив. Все говорили, что он не таил обид. Но Уиллард мог не простить, например, заигрываний с его обожаемой молодой женой. В "свободном обществе" Нью-Маверика это было вполне возможно. Он мог возненавидеть любого, кто стал бы угрожать спокойствию колонии. Он мог возненавидеть любого, кто причинил вред его другу - такому другу, как Роджер Марч.