Дмитрий Щеглов - Сентиментальный детектив

– Вопросов нет, завтра узнаю!

Через неделю он мне докладывал, что ты взял себе дочь члена-корреспондента, что они живут в элитном доме, что тебя к себе не прописали, но тесть тебе выбил комнату на Тишинке. С тещей ты на ножах. У тебя родился сын. Он ровесник нашему второму. И что комнату на Тишинке, ты превратил в скит.

Я знала, что ты из староверческой станицы. Но чтобы ты, материалист, подался в религию, не поверю никогда. Ты никогда не признаешь, что у человека может быть другая, отличная от земной, вторая жизнь. В этом вопросе, в вопросе веры, повторюсь, ты грубый, вульгарный материалист. Поэтому мне стало смешно, когда он упомянул про скит.

– Что еще за скит? – спросила я. Он будто ждал этого вопроса и стал рассказывать:

– Комната у него, там на Тишинке, в трехкомнатной квартире, коммунальной, в одной бабка живет, во второй сосед, который никто не видел, и в третьей он спасается.

– От кого спасается?

– От жены, от тещи. На неделю уходит, и молится. На коленях не стоит, нет. Но готов часами смотреть на портрет женщины, обрамленной в золоченую рамку. Губы шепчут ее имя. Взгляд далекий, отрешенный, задумчивый. Не постится. Пища нормальная. А вот время, которое он проводит в разговорах со своей иконой, неограниченно. Странный молодой человек.

– Кто это тебе рассказал?

– Соседка старуха.

– А что это за женщина в золоченой рамке?

– Это ты! Твой увеличенный портрет.

– А ты не шутишь?

Лешка побожился, что ты иногда на мой портрет, можешь неделями смотреть. Я его спросила, а что еще ему бабка соседка рассказала? Он сказал, что ты очень обходительный, вежливый; сначала, она думала, что ты будешь девок сюда таскать, но ты видно немного того. На одной у тебя крыша поехала».

Рюрик, чуть не взвыл. Фантазия у этого Лешки работала, дай боже. Если он беседовал с соседкой, то должен был отлично знать, что эта комната была не молельней, а комнатой свиданий. И никогда Скударь не держал в ней фотографии Арины. Он себе не позволил бы такого.

Этот орел, ее муж просто издевался над ним, и заодно ее чувством. Какую он цель преследовал? Скударь стал читать дальше.

«Мой дорогой и любимый. Мне казалось, что сердце мое разорвется. Если ты меня так горячо любил, то, какое право я имела, не верить своим чувствам и пойти на поводу у чужого мнения. Я должна была ждать тебя до конца жизни. Куда я торопилась с замужеством? Прости меня, мой ненаглядный, мой удивительный человек. Я была потрясена. У нас с тобой в жизни получилось с точностью, до наоборот.

Любимая и любящая женщина, девушка ничего не может дать мужчине, кроме самой себя, своей любви, навеки и безраздельно.

Я тебе ничего не дала. Я вышла замуж, а ты меня боготворишь. Есть ли после этого справедливость на свете? И если есть, то в чем она?

Водоворот жизни, как видишь, не утянул тебя в серое бытие. Ты несешь свой крест, а я? Сама себе я показалась ничтожной, заурядной женщиной, не стоящей твоего мизинца. Я должна быть благодарна судьбе, что повстречался ты мне на пути, душой такой прекрасный. Я вытащила счастливый лотерейный билет, один на миллион и, не поняв, что это, выбросила его.

Не смогла я телом остаться верной тебе до конца жизни. И тогда решила остаться верной – душой и сердцем.

Ты навеки, только мой.

Я иногда задавала себе вопрос, а не придумала ли я тебя?

Нет, мой любимый, ты моя явь. Ты мое небо.

Выслушай же меня. Встречаясь с тобою, я для себя нарисовала идеального мужчину, и идеальную семью. Мой мужской идеал был ты, а семейный идеал – моя семья, дети.

Мой характер сильнее и яснее характера мужа, Лешки.

Но я сдаюсь перед тобою. Ты всю жизнь свою фокусировал на одной мне, единственной. Никогда никакого своекорыстия, одно лишь внимание. От тебя только и слышала: тебе удобно дорогая; тебе не дует, моя единственная, пересядь сюда, любимая, куда сходим?

Я преднамеренно могла с тобой, кокетничать, капризничать, быть иногда печальной. Ты со мной обращался как с ребенком. Предупредительность твоя не знала границ. Сначала – я, а лишь затем – ты. Ты был сказка, наяву. Лучший друг, брат, раб и диктатор моего сердца.

Скажи, какая женщина не хочет быть любимой?

Но больше всего мне в тебе нравилась спокойная уверенность. Рядом с тобою, я – сильная натура, была слабой.

Я пишу сейчас тебе и думаю, права ли я была, посвятив себя семье? Зачем располовинила свою жизнь? Ты в сердце, а на поверхности, моя семья, мои дети, мой муж. Можно ли было так жить? Представь, любимый, жила. Сомкнув створки души, закрывшись пуленепробиваемым жилетом.