— Разрешите мне продолжить, — сказал он после того, как возбуждение улеглось. — Должен проинформировать: выяснив, что ценности давным-давно найдены и что в связи с этим гибель репатрианта Гущака приобретает иной характер, мы уже смогли кое-что установить. — Коваль сделал многозначительную паузу и медленно произнес: — Например, что среди присутствующих в этой комнате есть человек, причастный к убийству.
Коваль произнес эти слова совсем тихо, но они произвели впечатление разорвавшейся бомбы.
— То есть как вас понимать? — после длительной паузы выдавил из себя Решетняк, который, как и на прошлой встрече, был молчалив, сосредоточен и выглядел так, словно все время что-то вспоминал или обдумывал. — Да, да! Как вас понимать? — гневно повторил он, не дождавшись ответа подполковника.
— Понимать, как сказано, — заметил Коваль. — Убийца среди нас.
Каждый невольно оглянулся и по-новому посмотрел на лейтенанта милиции со шрамом на щеке, который недвижимо сидел в углу, словно ожидая приказа, и по-новому оценил его присутствие на встрече. Первой мыслью у каждого, конечно же кроме преступника, было: «Это не я». Эту мысль каждый охотно высказал бы, если бы не считал такую реакцию преждевременной и бестактной.
Следующей мыслью было: «А кто же?» Но на это пока никто еще не осмелился бы дать ответ. Все были поражены и молчали, бросая взгляды то на Коваля и лейтенанта, то друг на друга. Актриса дышала тяжело, словно поднималась в гору.
— Вы что же — всех подозреваете? — снова загремел Решетняк.
— Если говорить серьезно, дорогой Дмитрий Иванович, то это незаконно. Вы, конечно, пошутили, — произнес юрисконсульт доброжелательным тоном, с некоторым оттенком превосходства по отношению к своему явно заблуждающемуся коллеге по профессии и усмехнулся сразу всеми своими многочисленными и глубокими морщинами и морщинками. — Но не стоит так шутить.
— Упаси боже, я подозреваю не всех, — ответил Коваль. — Только одного-единственного человека. Хорошо помню и о презумпции невиновности [6] Презумпция невиновности — положение в праве, по которому подозреваемый считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана в установленном законом порядке.
. Официальное обвинение будет выдвинуто позже и только против истинного убийцы.
Произнося эти слова, Коваль внимательно наблюдал за своими собеседниками. Подполковник пребывал сейчас в несколько нервозном состоянии, но радовался этому: обычно он именно так чувствовал себя перед самым разоблачением преступника. Из многолетнего опыта знал, что, когда у него от какого-то подсознательного упоения, словно на морозе, немеют кончики пальцев и внезапно покалывает сердце, значит, развязка близка.
После первой встречи в кабинете юрисконсульта, когда Коваль почувствовал легкое волнение и его мозг как бы начал обмениваться магнитными импульсами с кем-то из присутствующих, прошло несколько дней. Но теперь это чувство усилилось — теперь передавалось ему уже не волнение, а тревога убийцы. И, прощупывая взглядом всех, он в то же время мысленно обращался и к нему:
«Скрывайся, скрывайся, далеко не уйдешь. Я буду преследовать тебя, пока не настигну. Мы с тобой оба имеем дело с истиной. Только ты пытаешься утаить ее, а я ищу, чтобы все уразуметь, то есть разоблачить тебя. Каждый человек — искатель и творец: художник ищет и создает красоту, изобретатель — новые приспособления, старатель — золото, а я — преступников. И я настроен на тебя, как миноискатель на мину. Моя голова, мое сердце — все во мне настроено на тебя. Конечно, не очень-то приятно копаться в грязи. Но ведь кто-то же должен и этим заниматься. И я доведу свое дело до конца!»
А вслух подполковник Коваль сказал:
— Мне осталось уже немного, чтобы все доказать. Надеюсь, у этого человека хватит мужества признаться.
— Что же это получается, черт побери! — Вконец разгневанный профессор Решетняк вскочил и забегал по комнате мелкими шажками. — Убийца среди нас! Вы думаете, уважаемый, что говорите?! Да за такое можно и к ответственности привлечь! — Он остановился напротив Коваля, напряженно наклонив голову. — Мы и сами когда-то работали и знаем эти милицейские штучки-дрючки! Да, да! Кто же, по-вашему, убийца — Козуб или я? Больше некому. Или, может быть, вы с лейтенантом?!
— Вы еще не приняли во внимание двух дам, Алексей Иванович, — натужно улыбаясь, вставил юрисконсульт. — Клавдию Павловну и Ванду Леоновну.
Читать дальше