Наталья Солнцева - Золото скифов

Астра вспомнила, какую бурю негодования вызвали ее слова о том, что она читала записи на флэшке. А как досталось бедному Кручинину! Друзья до сих пор не помирились.

– Вы были несправедливы к Денису, – сказала она. – Вам стоит пойти и покаяться. Ваши откровения помогли мне многое понять… На самом деле Денис оказал вам услугу тем, что решился отдать мне флэшку.

– Да… пожалуй.

– Почему вы оставили текст дневника ему на хранение?

Евланов не мог толком ответить на этот вопрос.

– Я не знал точно, как долго меня не будет в Москве. Вот и подумал: вдруг Злате или моему отцу придет в голову идея проникнуть в мою квартиру и залезть в компьютер? Не самим, конечно, человека, который сделал бы это за деньги, найти нетрудно. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь из них прочитал мои «откровения», как вы правильно сказали. И уничтожить рука не поднялась. Жалко стало. Все-таки первый литературный опыт…

– Кстати, когда Злата заговорила с вами о чаше?

– Еще до развода. Я отделался общими фразами… Она притворилась, что поверила. Злата всегда так делала. Когда ей не удавалось сразу добиться своего, она отступала и брала передышку. Потом с новыми силами приступала к атаке.

– Вторую попытку она предприняла после смерти Артура?

Дмитрий сосредоточенно молчал, производя в уме временные подсчеты.

– Кажется, да. Она, вероятно, испугалась… Да! Она говорила о проклятии, которое действует. Говорила: в том, что у нее нет детей, виноваты мы, Евлановы. Тогда ее слова звучали сущим бредом!.. Все-таки у меня в голове не укладывается, как этому ублюдку удалось привлечь Злату на свою сторону?

– Вы недооцениваете стрелы Амура… – усмехнулся Матвей. – И желание покинутой женщины отомстить вам за холодность.

– Кстати, этим объясняется то, что Злата сама впустила убийцу в квартиру и повернулась к нему спиной, – добавила Астра. – Марцевич, видимо, уже бывал у нее. Даже рассматривал альбомы с фотографиями…

– Альбомы?

– Это так, к слову, – спохватилась она. – Он только прикидывался влюбленным. Если Марцевич и был неравнодушен, то к Панкиной: до того, как она пренебрегла его чувствами и предпочла известного журналиста. Второе дыхание открылось у «черного рыцаря», когда он вообразил, что бывшая возлюбленная приведет его к чаше. Символично, не правда ли? Вдруг Артур был с любовницей откровеннее, чем с женой? Мужчины нередко грешат этим…

Евланов рассеянно кивал:

– Значит, ничего не добившись, он мог взяться за Веру?

– Пожалуй.

Астра достала из сумочки фотографию с римским фонтаном:

– Что вы можете сказать об этом снимке?

– Откуда он у вас? – удивился Дмитрий. – Впрочем, не все ли равно…

Он долго смотрел на улыбающиеся лица мужа и жены, из которых одна мертва, другой изменился до неузнаваемости. Он больше не супруг, не банкир и даже не вдовец… Ему еще предстоит найти себя и понять.

– Это площадь Santa Maria Maggiore… Злата почему-то предложила бросить монетку именно в этот фонтан и загадать желание…

Можно было не спрашивать какое. Злата попросила ребенка…

– Она сказала, что чаша – символ женского начала! – с легким раздражением добавил Дмитрий. – Начиталась модной литературы… Хотя она не любила читать. Значит, услышала от кого-нибудь.

«То была тень будущего, брошенная на эту обманчиво счастливую пару», – подумал Матвей и тут же устыдился нерациональной мысли. Наверное, это мысль Брюса, которую он принял за свою.

– Вам понравился Рим? – спросил он.

– Мне? Не знаю… Я мечтал увидеть «Вечный город» с тех пор, как закончил школу… А когда приехал туда, то изнывал от тоски. Есть красота, которая вызывает сожаление о безвозвратно ушедшем. Слава Рима отшумела, его воины, герои и философы канули в небытие, императоры спят в мраморных гробницах, а куртизанки взирают на нас с картин итальянских художников. Именно это мертвое прошлое привлекает в город Цезарей туристов со всего мира. В Риме особенно остро ощущается неодолимый ход времени… Я понял, почему Байрон вернулся из Рима подавленный и написал стихи, пронизанные безысходной печалью. Он не смог разгадать загадку этого города, где былое величие все еще довлеет над людьми, словно иллюзия, навязанная наркотическим сном…

«Отчего же наркотическим?» – хотел спросить Матвей, но Брюс ответил раньше, чем вопрос был задан: «Потому что жизнь – это и есть наркотик, к которому ты успел пристраститься, мой друг!»

Напоследок Астра попросила Дмитрия показать им «семейную реликвию». Тот не смог отказать.