Игорь Галеев - Лень, алчность и понты

- Ты что, все рассказал? - спросила она Афанасия.

- Да нет, я рассказывал Игореше.

- А он мне, - подхватил Игорек и пояснил ей: - Игореша, в некотором роде, мне родственник, а меня зовут Игорек.

Лена недовольно смотрела на него, Афанасий глупо улыбался, а Ольга укоризнено сжала губы и покачивала головой.

- Ситуация зашла слишком далеко, - тихо проговорил гость, - и мне кажется - бумаги непосильная ноша для вас. Они, как бы сказать, могут надломить вашу психику. Афанасий совсем замотался, за вами охотятся, все может закончится печально...

- Заберите их, - прошептала Ольга.

- Да что вы нас пугаете, кто вы такой! Уселся тут и важности на себя напустил! Что, крутой что ли? - Елена все больше заводилась. - Кто бы ты не был - бумаг не получишь! Не слушай его, Афанасий, мы лучше уничтожим бумаги, но он их не получит!

- Если бы... - скорбно улыбнулся Игорек, - но их невозможно уничтожить. - И поднялся: - Ну ладно, пойду я, спасибо за чай.

Они не ожидали такого финала. Афанасий заспешил за гостем.

- Как, почему, ты уже уходишь?

- А ты хочешь, чтобы я ещё пришел?

- Я чувствую, что ты не желаешь мне зла. И потом, я тебя узнал, ведь это ты связывался со мной через листы под кодом "Н.К." или "Федор-2", да?

- Можно сказать, что это был я, хотя может быть это были Игореша, или Игорь, или Игоречек, Гоша, Игорюня, Горя, Гарик, Готя, Егор... Мы, в некотором роде, родственники.

Афанасий взял его за рукав куртки и просительно посмотрел в глаза.

- Ну скажи мне - что происходит? Я, когда просыпаюсь, каждый раз не могу поверить, что эти бумаги существуют. Я совсем перестал ощущать себя реальным, весь мир мне кажется сном. Что это за бумаги, откуда они?

- А какого черта, - неожиданно раздраженно спросил Игорек, - ты думаешь, что я тебе могу дать ответ?

- Не даешь, значит, ответа? - грустно усмехнулся Афанасий. - А я думал, мы вместе займемся этой тайной.

- Нет, Афанасий, в данном случае как с женщиной - только ты сам можешь её оплодотворить, ты и она - третий лишний.

И Игорек быстро пошел к калитке.

- Да иди ты к черту и не появляйся больше! Тоже мне - нашелся ангел-хранитель!

Последняя фраза Афанасия ввергла Игорька в замешательства, было видно, как он резко замер, но все же не обернулся и, пытаясь казаться выдержанным, скрылся за забором.

- Что происходит, кто он такой? - спрашивала Елена.

А Ольга уже ничему не удивлялась, а только горестно усмехалась, поглаживая безмятежного Гарика. "Бумажный человечек, бумажный человечек", напевала она.

- Игореша, Игорек - чепуха какая-то. Ведет себя, как пуп земли. Афанасий, давай его изолируем, чтобы он не совал свой нос в наши дела. Он опасен.

- Перестань, Лена! Если бы он хотел, он давно бы завладел бумагами. Они ему, по-моему, совсем не нужны.

- Да он просто слабак, чтобы их понять. Давай отсюда переедем. У тебя же куча денег, моих в том числе, - добавила она со значением. И посмотрела на встревоженную Ольгу. - И тебя, Оля, возьмем.

Ольга встала и молча вышла из комнаты.

- Ты бы думала, прежде...

- Ну пойдем, пойдем что-нибудь совершим! Я хочу жить долго и счастливо, я хочу быть молодой и красивой, я хочу стать знаменитой художницей! И ты, Афанасий, станешь великим ученым, самым мудрым и всемогущим!

- Еще недавно ты грезила смыслом жизни, - заметил он.

- Так мы и его будем искать, разве одно другому мешает?

- По-моему, ещё как!

Она его не услышала.

- У нас в руках огромный источник знаний! Нет, я до сих пор не могу этому поверить! Я так счастлива!

Ему вновь передалось её возбужденное беспечное состояние.

"А что, приободрился он , - может быть она и права, жить нужно широко и ярко. А то залазишь со своим самокопанием в глухую дыру и терзаешь себя бесконечным чувством вины неизвестно перед кем".

Но, конечно, совсем вытеснить таинственные события он не мог. Какая-то часть его сознания была погружена во мрак. Он это физически ощущал. Бумаги были реальны, но вот откуда они? - этот вопрос мучил его. И даже не так его сознание не могло смириться с их всемогуществом - какие-то обычные листки могли сделать все, что угодно, - этого волшебства он не мог усвоить. И ещё он чувствовал, будто кто-то не то с ним, не то в нем борется. Или из-за него... А может поступить так: заявить вовсеуслышанье, что существуют на свете таинственные чудотворные бумаги и что теперь жизнь можно сделать лучше и веселее. Всем отныне будет хватать еды и крова, ибо можно разумно планировать, делить и все учитывать, короче, можно сделать жизнь на планете, быть может, райской. Главное, чтобы бумаги были в порядочных руках. Но опять же, из темных закоулков его сознания выскакивала мысль: "Но не может этого быть, нет никакого волшебства на свете, есть только комья и глыбы звездной материи, несущейся черт знает куда!"