Игорь Галеев - Лень, алчность и понты

"Какая встреча, - написал он со злостью, - Если кто-то может нас слышать? Все блеф и ловушка!"

"Не горячись. У тебя есть лист - "память-желание". Вызови инициалы Н.К. и назначь время и место встречи. Буду знать только я."

И вдруг на листе всплыла крупная надпись:

"Скотина."

Потом все исчезло. Афанасий написал:

"Не понял."

Но лист "молчал".

Тогда он взял лист "память-желание" и написал:

"Память. Н.К."

Он ожидал получить данные, но возникла фраза:

"Я здесь, ты подключился."

"Что произошло?"

"У кого-то сдали нервы. Еще один лист. Назначь место встречи."

"Я подумаю."

"Думай быстрей."

И тут на листе из серии "близнецов" появились слова:

"Афанасий, не соглашайтесь на встречу, это опасно."

"Кто Вы?"

"Я Вам друг, хотя это невозможно доказать."

"Вы все теперь мне дружеские анонимы. Откуда Вы знаете, как меня зовут?"

"Я знаю про Вас очень многое. За Вами охотятся несколько секретных и тайных групп. Кто-то все равно рано или поздно, но на Вас выйдет. Подумайте о семье."

"И что я должен сделать?"

"Я знаю, что Вы не пойдете со мной на встречу, но и одному Вам не управиться с бумагами. Я бы хотел, чтобы Вы вели себя благоразумно и не занимались слепыми экспериментами."

"Откуда у Вас лист?"

"Это очень простая история. Возможно, у многих есть такие листы. Но мало кто об этом даже догадывается. Проведите такой опыт - возьмите обыкновенный магазинный лист и приложите его к листу из "близнецов", потом отдайте его кому-нибудь, он станет "говорящим". Когда-то кто-то проделал такую шутку, а, может быть, и с целью. Сколько теперь "заряженных" листов и где они - никто не знает. Тем более, что и мой лист может "размножаться". Но у Вас система. Когда "говорите" Вы, все Вас слушают, вся связь идет через Вас. Остальные не имеют друг с другом контакта."

"Вы знаете о сундуке и о других листах?"

"Нет, но я кое-что понял. Мой лист несколько лет назад активно "работал". Это касалось политики, система была у очень беспринципного человека. А листы "близнецы" были размножены для определенной группы людей. Потом они как-то заблокировали мой лист и, наверное, другие. А вот теперь лист "заговорил". Поэтому нас сейчас могут "слушать" многие. Вы никому не должны верить."

"Только Вам?"

"Я понимаю Вашу иронию. Вы в очень трудном положении. Вы уже вышли на закрытую связь с этим Н.К.?"

"Допустим."

"Тогда он нас не слышит. Вы можете с ним попытаться выйти на встречу. Но кто он? Кого представляет? Как говорится - чьи интересы? Вы в этой истории случайный человек. Я бы хотел Вам помочь, но не вижу, как это можно сделать. У меня есть догадка, что эта система вообще никому не принадлежит - она автономна и самодостаточна."

Неожиданно последние слова стали густо затушевываться, будто кто-то старался успевать зачеркивать написанное. А тот, кто писал, торопился что-то сказать, и фразы пытались всплыть в разных углах листа. Афанасий успел все-таки прочесть:

"Если.. за.. связаться. Обр.. сь... вызовите... Федора - 2."

Потом все исчезло.

По всей видимости, лист не выносил таких грубых перегрузок и попросту отключился. На какое время - Афанасий не знал.

Но он знал, что ситуация многократно усложнилась. Его "пасли" со всех сторон. Он не доверял своему последнему абоненту. Во-первых, тот знал его имя, знал, что у него есть семья, знал о некоторых принципах работы "системы", хотя сам говорит, что её не видел. Написать можно все что угодно, были бы среднее образование и немножко мозгов.

Но зато страх прошел. Теперь стало понятно, что за словами стоят пусть и темные, но вполне земные силы, что просто какие-то группы людей имеют "говорящие" листы и следят за каждой фразой. Нужно было решиться - что делать с этим Н.К., который действительно когда-то имел доступ к системе.

Можно было бы, к примеру, назначить встречу в людном месте, где никто бы не осмелился его похитить. Например, в Кремле, в Оружейной палате. Но если это государственные структуры? Да и зачем встречаться. Ему просто нужно избавиться от иллюзии, будто он выйдет на порядочных людей, с которыми можно было бы изучать бумаги.

И тут его осенило - а нужно ли их изучать и вообще - возможно ли их изучить? Или точнее: - хотят ли сами бумаги, чтобы их изучили, позволят ли они кому-то проникнуть в себя?

Конечно, он не мог их не изучать, но и понимал, что они гораздо шире человеческого сознания, по крайней мере, его собственного, и что постичь их невозможно.

На листе "память-желание" он написал:

"Память. Происхождение листов и свитков из сундука."