Игорь Галеев - Лень, алчность и понты

- Может быть, может быть! - воскликнула она. - Да, может быть, я кажусь дурой, может быть, я говорю глупости и пошлости. Но поверьте, внутри я другая, совсем другая! У меня душа неспокойная, и хотя я умею делать бизнес, мне не хочется им заниматься. Я же училась на товароведа, потом работала как лошадь, но я всегда просто... благоговела перед темами о вечности, о жизни, о боге... Я, наверное, очень религиозная, но я не могу верить просто так, как в сказку. Я, конечно, плохо образована, но я много читаю, я общалась с московской элитой из искусства, а в последнее время у меня много различных мыслей... Это потому что я соприкоснулась с тайной! взволнованно выдохнула она последнюю фразу.

Афанасий не был ни снобом, ни гордецом. Ему стало жаль её, но он чувствовал, что при всей своей откровенности она что-то утаивает, и не доверял он этим бизнесменам из контор, которые известно каким образом обобрали страну.

Видя его сочувствие, она по-детски заторопилась:

- Мне не с кем этим поделиться, и я не могу этим поделиться... Это опасно!.. Но я знаю, что существует неизвестная никому власть. И она все может! Понимаете, все! И я соприкоснулась с ней, и как бы... заразилась, что ли... Я очень изменилась. Пойдемте! Пойдемте, я Вам покажу!

Она взяла его за руку и потянула за собой наверх.

"Сумасшедшая, - подумал он, - ещё не хватало, чтобы она меня затащила в постель, а потом обвинила в изнасиловании."

Но он покорился. И, наверное, потому, что рука её была такая живая и сильная, может быть, ему давно не хватало именно этой женской силы...

Наверху было три двери. Одну из них она резко распахнула и он сразу увидел эти полотна. Их было много, одни висели на стенах, другие просто лежали на полу - это была мастерская художника. Но какого? Но что это были за картины? На одних были глаза, на других - звезды или какие-то спирали, всполохи огня - в этих красках была необузданная энергия и буря эмоций вырывалась из смешений очень ярких красок. Но самым необычным были буквы или целые слова - они вкрапливались в разные неожиданные месте, и, убери их, картины бы не имели впечатляющего эффекта. Иногда рисунок как бы помещался в огромную букву, а порой наоборот - вбирал различных величин буквы в себя. Наверное, можно было бы сказать, что так рисуют дети, если бы не особое сочетание красок, если бы не определенно не детский подбор их. Присмотревшись, Афанасий увидел, что на стенах висят не настоящие полотна, а просто оформленные в деревянные рамки рисунки на белой стене.

- Я уже неделю почти не сплю, - не сводила она с него глаз, - я никогда не рисовала, я даже не знала, как это делается. А тут от хозяев остались краски, я попробовала и не могу остановиться...

- Впечатляет, - видя её вопросительный взгляд, сказал он. - В Вас проснулся талант.

- Или кто-то во мне поселился, - серьезно сказала она. - Не так давно я утратила очень ценную коллекцию... Я как-нибудь расскажу об этом. А сейчас - уходите! А то уже Вам придется говорить мне банальности.

Она была права - эти картины смутили Афанасия, он растерялся - она действительно живет иной, чем кажется, жизнью. А он только что думал, что она тащит его в постель...

Домой он пришел угрюмый и недовольный собой., а значит, и всеми на свете. Он все представлял, как она, словно сомнамбула, отвлекаясь от своих картин его экспериментом, танцевала с этим Алькой и как он задирал ей юбку...

"Дурак! Нужно прекратить лезть туда, о чем не имеешь представления."

- Ты опять напился? - спросила Ирина, и он взорвался:

- Да пошла ты!..

И ушел к себе наверх.

- Оль, он же спивается! И сколько можно мне прятаться с детьми? Сам разгуливает, где хочет, а нас не выпускает. Я уже не могу так жить!

Ирина рыдала. Дети смотрели мультики. Ольга молчала, как сфинкс. Пес Гарик посматривал печальными глазами на плачущую Ирину, положив голову на вытянутые передние лапы. Так продолжаться действительно долго не могло.

Ольга поднялась наверх.

- Ты что, к ней ходишь?

- И ты туда же! У вас одно траханье на уме!

- У кого это - у вас?

- У тебя и твоего Сиплярского.

- С чего это он - мой?

- Ну не твой. Слушай, не трогай ты меня!

- Если ты так будешь себя вести, я брошу вас здесь - живите, как хотите, я тоже не железная! Я устала от вашей семейки!

И она заплакала - просто слезы полились, а глаза оставались открытыми.

- Ну и ты туда же!

Он посадил её на диван и обнял за плечи.

- Ты же самая сильная, это Ирина совсем дурой стала, чем больше лет, тем тупее, а ты-то - закаленный кадр.