Станислав Родионов: Опасная любовь

Да мой ли это город?

У прокуратуры стояла чёрная приземистая машина. Казалось, что она присела и готова к прыжку. Рядом выжидательно замер майор Леденцов - ждать он мог только меня. Я попробовал опередить:

- Боря, у меня три очные ставки.

- Сергей, недалеко, в парке.

- Времени нет, можешь понять?

- Всего на полчасика.

- Труп? - глупо спросил я, потому что ни один труп за полчаса не осмотришь.

- Лучше, - заверил он, садясь за руль.

- Лучше трупа могут быть только два трупа, - шутканул я.

Всё-таки сходил в свой кабинет и взял дежурный портфель, без которого следователь, что опер без оружия. До парка мы долетели за десять минут. Оставив машину у входа, Леденцов молча шёл аллеями и дорожками в дальний угол парка. Нужное место я определил сам: там стояли милиционер, эксперт и ещё двое. Как же не труп?

Майор подвёл меня к ограде. Между ней и сеткой теннисного корта пролегла узкая полоса кустов, подстриженных и словно плотно утрамбованных. Леденцов их развернул…

На земле лежал огромный белёсый пузырь. Я поправил очки и всмотрелся - полиэтиленовый мешок. Сквозь мутную плёнку проступала одежда, ботинки, ремень…

По рыжеватым усикам майора бегала выжидательная улыбка. Догадаюсь ли я? Чтобы его потешить, я изобразил глупейшее недоумение. Но моей гримасе майор не поверил:

- Хочешь сказать, не догадался, что здесь?

- А что здесь?

- Отсечённая голова.

- Тогда зови понятых.

Я составил короткий протокол, привязав находку к месту: парк, ограда, кусты, сетка корта… У меня был лишь один вопрос к Леденцову:

- Кто нашёл?

- Собака.

Мы поехали в прокуратуру, захватив и понятых. Предстояло детально осмотреть содержимое пакета. Женщина-понятая вдруг заартачилась:

- Не буду смотреть!

- В чём дело? - удивился я.

- Человечья голова…

- Да я пошутил, - засмеялся майор.

- А что же в кульке?

- Одежда мужика, который утонул в пруду.

Мой кабинет стал походить на ларёк секонд-хенда. Стол и стулья заняла мужская одежда: майка, рубашка, брюки, куртка и босоножки. Майор удивился:

- Он ходил без носков?

- Всё китайское, - удивился я другому.

Мы изучили карманы, подкладки, материал, швы и шовчики. Костюм джинсовый, рубашка хлопчатобумажная, босоножки из натуральной кожи… Ни документов, ни часов, ни расчёски - ничего индивидуального, кроме трупа, до сих пор ещё не вскрытого.

Впрочем, штришок был - мусор в кармане брюк. Точнее, несколько белых мелких цветков на стебле, собранных в сухую метёлочку. Я уложил их в конверт. Эксперт сфотографировал каждую шмотку, а я сел фиксировать этот развал в протоколе. Без труда описал цвет материи и форму пуговиц, пока не добрался до лейблов. Как выразить иероглифы, похожие на отпечатки птичьих лапок?

Отпустив понятых, я сказал майору:

- Боря, ты ведь на колёсах… Подкинь меня до университета.

- Хочешь прочесть иероглифы?

- Забыл тебе сказать… В парке он с девицей ел червяков.

- Каких червяков?

- Толстых и скользких.

- Это хорошо.

- Что хорошего?

- Носит иероглифы, ест червей… Японский шпион. Отдавай дело в ФСБ.

Когда приехали, майора я удивил, потому что пошёл на биологический факультет. Декан меня выслушал и представил бабусе, которая оказалась доктором биологических наук. Я достал конверт и показал сушёные цветочки. Стёкла моих очков толстые, её очков ещё толще и с зеленоватым оттенком, словно их изготовили из пивной бутылки. Из ящика стола она извлекла лупу, которая была толще наших с ней очков, вместе сложенных. Но изучала цветки не больше минуты:

- Подмаренник герцинский.

- Кто? - не понял я.

- Многолетнее растение семейства мареновых.

- Где он растёт?

- По-моему только в одном месте, в Хибинских горах…

Леденцов ждал в машине насупленно. Его взгляд потянул из меня ответ и вытянул-таки:

- Боря, слишком много экзотики: голый труп, одежда в кустах, скользкие черви… А теперь ещё Хибины. А?

В девять часов воскресного утра автомобиль Палладьева уже стоял возле коряво-бурого коттеджа. Сам капитан сидел в машине, придавленный мыслями…

На кой хрен нужен этот культпоход? Только познакомились - и в лес? Впрочем, катались в машине, были в кафе… Пора и за грибами. Если же Антонина вынашивала сексуальные планы, то проще было бы сюда, в коттеджик.

Ни операм, ни майору Палладьев про грибы не сказал: ребята обхохочут, майор обматерит. Но как интуицию переложить на слова? Капитан был убеждён, что слежку за Антониной бросать нельзя. И хитрая интуиция ни при чём, когда налицо факты. Например, усыпила его в кафе, опасаясь, что он подослан. Если бы узнал майор, то велел бы её немедленно задержать…