Станислав Родионов - Опасная любовь

- Сергей Георгиевич, вы любите пошучивать.

- Дора Мироновна, на пляже он с девицей ел червяков.

- Каких червяков?

- Обычных, млекопитающих. Точнее, мокрых, скользких…

- Сергей Георгиевич, перед смертью он ел не червяков, а грибы.

- Какие грибы?

- Не знаю. В вашем постановлении вопроса о содержимом желудка не было.

Дора Мироновна трубку положила звонко, как меня припечатала. Взглядом меня припечатал и майор. Помолчав, он припечатал, вспомнив мою фразу, и словесно:

- Ты же сказал, что грибы не имеют значения?

Я сказал… Где-то написано, что сознание, зевающего человека на какую-то незаметную секунду отключается. Когда я задумываюсь, то, видимо, отключаюсь на весьма заметную минуту.

Если третий десяток лет копаешься в людской психологии; если людей перед тобой проходит больше, чем перед кассиршей магазина; если повторяются образы и ситуации… то начинаешь искать закономерность. Хоть какую-то. Например, совпадениям абсолютного значения не придаю, но какое-то придаю.

Я расследую два уголовных дела: утопленник и похищение девушки. Они не пересекаются и ничем не связаны.

Кроме грибов.

- Боря, Палладьев с Мамадышкиной ходили за грибами на Плескачёво озеро?

- А ты откуда знаешь?

В РУВД Палладьев отвёл задержанного в кабинет оперативников, развязал, посадил на стул, добавил свету и рассмотрел…

Мужик в возрасте. Плотный и даже кряжистый. Глаза немного раскосые и сдавлены мясистыми веками. Не выбрит. Голова и затылок обросли бурыми кудряшками, и за счёт этого да согбенной посадки было в нём что-то медвежье. Цвет лица тоже медвежий, если только у медведя есть цвет кожи.

- Ваши документы? - потребовал капитан.

- Нету.

- Кто вы?

- Тебе, какое дело?

- Гражданин, вы пьяны?

- Ты подносил?

- Похоже, вы не осознаёте, где находитесь…

Хамили, грубили и оказывали сопротивление частенько. Алкаши, бомжи, шпана… Но этот мужик на них не походил. Наркоман? Речь чёткая, взгляд чистый.

- Гражданин, я оперуполномоченный уголовного розыска, - запоздало представился капитан.

- А я уполномоченный президента республики.

- Мужик, да я тебя сейчас в «обезьянник» посажу, развеселился капитан.

- В клетку, что ли?

- В железную.

- С обезьянами?

- Да, с нетрезвыми.

- Не имеешь права.

- Мужик, да откуда ты свалился?

- С Хибин.

Это слово ударило капитана сильнее, чем нога задержанного. С Хибин… Куда начальство намеревалось отправить его в командировку. Хибины не только сами приехали, но и долбанули капитана ногой в плечо.

- И что в Хибинах делаешь?

- То, что делают там здоровые мужики.

- Оленей пасут? - неудачно спросил капитан, не знавший севера.

- Вкалывают на рудниках.

- Добывают золото?

- Апатит и нефелин.

Шахтёр он, а не медведь. Куртка из какого-то синтетического крепкого материала - скорее, штормовка с капюшоном. Полусапожки лёгкие и прочные - в них заправлены брюки. Кулаки лежат на коленях спокойно - такими они бывают у людей сильных.

Проверка по местной картотеке ничего не даст, если он с Хибин. Почему же молчит? Капитан вспомнил, как однажды задержали парня, хотевшего залезть в квартиру. Документов нет, компьютер не пробивает, а вор чуть ли не ежечасно выдвигает новые версии. То он зарубежный турист без паспорта, то память ему отшибло, то прилетел из космоса… И капитан проверял все версии, кроме полёта в космос. Оказался журналистом, ставившим эксперимент. Кстати, в квартиру лез в свою собственную.

Три ночи. Палладьев спросил устало, показывая, что терпенье иссякло:

- Ну, шахтёр, будешь туфту гнать или расскажешь, кто и зачем приехал?

Буду гнать, её.

Капитан велел дежурному отыскать двух трезвых понятых, что ночью сделать непросто. В «обезьяннике» пьяные да безадресные бомжи. Дежурный привёл двух таксистов. Капитан подступил к задержанному:

- Руки!

- Чего…

- Я обязан обыскать вас, о чём составлю протокол. Задержанный подчинился удивлённо, видимо, всё ещё не понимая, что он в милиции. Ни паспорта, ни иных документов не оказалось. Деньги, железнодорожный билет, какие-то расписки, квитанции, связка ключей. И плотный конверт, из которого Палладьев извлёк и показал понятым фотографию…

Антонина Мамадышкина и Марина Лианова прижались друг к другу висками.

Они бы углубились в тему Плескачёва озера, и следователь высказал бы свою догадку, а майор изложил бы свои доводы, но помешал мобильник Леденцова бравурной мелодией. Прямо-таки чеканил шаг, уводящий из кабинета. Майор послушал. Что-либо прочесть по его лицу не мог даже Рябинин, но вот плоские губы Леденцова дрогнули, как гладкая вода, в которую где-то далеко бросили камень.