Лорел Гамильтон - Голубая луна (перевод Б Левина)

Я смотрела, как на его лице сменяют друг друга эмоции: интерес, потом злость, но потом интерес победил. Повезло мне.

- Жертва гризли. Вы уверены, что вы не репортер?

Я не могла не улыбнуться:

- Много на мне грехов, но этого нет.

Тут уж он не смог удержаться от улыбки. Тут же он стал лет на десять моложе и красивее куда более ординарного.

- О'кей, миз Блейк, следуйте за мной. Я отведу вас к жертве гризли. Он рассмеялся тихим смехом, и голос у него был ниже обычного. Может быть, когда он поет, у него бас. - Надеюсь, вы после этого зрелища будет все так же непринужденно себя держать.

- И я надеюсь.

Он глянул на меня как-то странно, потом повел вниз по склону. Я пошла, потому что это - моя работа. Час назад я думала, что сегодня ничего хуже больше не случится. Сейчас у меня было сосущее чувство, что день именно обернется куда хуже.

Глава 33

Тело лежало на полянке. Я поняла, что это тело человека, потому что так мне сказали. Не в том дело, что тело не выглядело как человеческое. Форма сохранилась в достаточной степени, чтобы можно было даже сказать, что оно лежит на спине. Скорее разум отказывался признавать, что вот это могло принадлежать человеку. Глаза это видели, но сознание отказывалось складывать образ - будто глядишь на одну из тех картинок, на которые надо долго пялиться, пока скрытые формы вдруг выступят объемно. Будто произошел взрыв мяса и крови, а тело осталось в середине. Во все стороны от трупа разлилась и засохла кровь, и казалось, если тело убрать, то под ним останется чистый контур, как чернильная клякса.

Но мои глаза отказывались передавать в мозг смысл того, что я видела. Сознание само пыталось себя защитить. Такое со мной уже бывало - раз или два. Самое умное было бы повернуться и отойти, оставив разум в недоумении, потому что правда могла оказаться для него разрушительной. Я в шутку говорила Хендерсону там, наверху, что некоторые вещи оставляют в сознании отпечаток. Сейчас это уже не казалось мне смешным.

Я заставила себя глядеть, заставила себя не отворачиваться, но летний зной закачался вокруг тошнотворным занавесом. Мне хотелось закрыть глаза ладонями, но я удовлетворилась тем, что отвернулась. Закрывать глаза руками - глупо и по-детски, как проматывать самые страшные кадры ужастика.

Хендерсон отвернулся вместе со мной. Если я не гляжу на тело, он тоже может себе позволить.

- Как вы?

Мир постепенно остановился, как останавливается вертящийся мяч.

- Ничего. - Только голос у меня был с придыханием.

- Это хорошо.

Так мы простояли еще несколько секунд, потом я позволила себе неглубоко вдохнуть. Что так близко к телу глубоко дышать не надо, это я давно знала. Но я должна сделать свою работу.

Это не работа троллей. Такого не могло сделать ни одно природное животное.

Я медленно повернулась обратно к телу. Оно лучше не стало.

Хендерсон повернулся вместе со мной. Он здесь командовал. Значит, он может выдержать, если я могу. Я не была в себе уверена, но поскольку другие варианты отсутствовали...

Я попросила хирургические перчатки. Кто-то мне предложил пластиковые, потолще. Сами понимаете - СПИД. Я отказалась. Во-первых, в них руки потеют. Во-вторых, ощупывая тело, я в них ни хрена не почувствую. В-третьих, имея три вампирские метки, я теперь любой СПИД в гробу видала. Как мне было сказано, любые болезни крови мне теперь не страшны. В этом вопросе я доверяла Жан-Клоду, потому что он не хотел бы меня терять. Я была членом его триумвирата, и ему никак не надо было подвергать меня риску. "Он любит тебя", - шепнул голос у меня где-то на заднем плане сознания. А голос с переднего плана того же сознания хмыкнул: "Ага, как же".

- Я могу исследовать контуры пятна крови? - спросила я.

- К телу вы не сможете подойти, не встав в кровь, - ответил Хендерсон.

Я кивнула:

- Верно. Так вы его засняли на видео, и фотографии все сделали?

- Мы знаем свою работу, миз Блейк.

- Я и не сомневалась, капитан. Мне только нужно знать, могу ли я двигать тело, вот и все. Не хочу портить следы.

- Когда вы с ним закончите, мы его упакуем.

- О'кей, - кивнула я.

Глядя на тело, я вдруг смогла его увидеть. Увидеть все сразу. И прижала руки к животу, чтобы не закрыть ими глаза.

Нос был откушен начисто, осталась лишь кровавая дыра. Губы оторваны, из засыхающей крови выпирали зубы и кости челюстей. На обращенной ко мне стороне лица жевательные мышцы отсутствовали. Тварь, которая эта сделала, не подкреплялась на скорую руку. Она сидела здесь и пировала.