Петр Северцев: Хакер и его тень

Приятель был очень вежливым компьютером и любил напоминать мне о пользе, которую я ему приношу. Каждый раз после чистки он благодарил меня по-английски и играл какую-то странную мелодию, которую подцепил во время блуждания по сетям.

Когда я однажды попытался разобраться, что это напевает мой «пентиум», то оказалось, что это гимн Филиппин.

...В тесном и темном коридоре квартиры, где проживала Лида, я едва смог развернуться, чтобы повесить куртку. Хозяйка стояла возле открытой двери, ведущей в комнату, чтобы не ограничивать мои движения в столь скудно отмеренном пространстве.

Дождавшись, пока я пройду, она предложила мне усаживаться. Потупив глаза, хозяйка села на стул напротив и в смущении начала теребить бахрому скатерти, свисавшей со стола.

– Так вы, значит, говорите, что тетя посоветовала вам ко мне зайти? – еле слышно проговорила девушка, не поднимая глаз.

– Да-да, именно так. Анна Андреевна, – подтвердил я. – На редкость милая у вас тетя.

– Ну, раз так, – тяжело вздохнула Лида и, якобы незаметно распахнув поу халатика, закинула ногу на ногу так, что мне были видны даже бедра.

– Э-э... – покосился я на ее конечности, – видите ли, дело у меня особенное. Можно сказать, сугубо личное.

– Ах особенное... – Лида всерьез задумалась. – Ну, тогда я просто и не знаю...

Она закатила глаза и, запрокинув назад голову, робко провела себя руками по груди, остановившись на сосках и высунула розовый кончик язычка.

– Так, значить... Я уже готова, – проговорила она, прерывисто дыша, – вас выслушать.

– Замечательно, – как можно более деловым тоном проговорил я.

Ее халатик был готов вот-вот развязаться, – пока Лидочка вертела своим корпусом, узел на пояске расслабился до опасного предела. Я понял, что под халатом у нее ничего нет, кроме тела и, решив не искушать судьбу, поднялся со стула и подошел к окну.

Девушка, несмотря на определенный шарм, впрочем, слегка вульгарный, была явно не в моем вкусе, – полновата, грубовата, отчасти аляповата и явно не в себе. Сразу в ЗАГС потащит, потом хлопот не оберешься.

– Так вот, Лида, вернемся на нашему разговору. Как я уже говорил, ваша тетя, – серьезно начал я, глядя на буйство желто-красных осенних листьев за окном, – направила меня к вам для того, чтобы...

– Не надо слов, – раздался томный голос за моей спиной, – войди в меня, и докажи свою любовь на деле. Я жду-у-у!

И только тут я понял, что снова допускаю роковую ошибку – любое упоминание о тете действовало на Лиду словно эротическая стимуляция.

Быстро собразив, что отменная характеристика, выданная мне Анной Андреевной была своего рода рекламой для сексуально озабоченной племянницы, я решил больше ни в коем случае не упоминать о Голубевой.

Похоже, тетка просто-напросто хотела выдать Лиду замуж за первого встречного и моя кандидатура учительницу Голубеву вполне устраивала.

– Я – лицо официальное, – твердо проговорил я, пока на всякий случай не поворачиваясь. – Дело, можно сказать, уголовное, а я, можно сказать, на работе. При исполнении. Так что...

– Ах вот как, – разочарованно раздалось у меня за спиной, – что ж, тогда давайте чай пить.

– Давайте, – с облегчением вздохнул я. – Это как-то привычнее.

Дождавшись, пока шорох одежд прекратится и Лида снова наденет свой халатик, я решил, что теперь уже можно обернуться, не опасаясь, что тебя снова станут соблазнять.

– Речь, собственно, пойдет о письмах, которые получала Виктория Петровна, покойная подруга вашей тети, – начал я излагать свое дело.

– А может, мы с вами выпьем шампанского?! – кинула на меня призывный взгляд Лида. – Советского! Полусухого! С мандаринами!

– Ни в коем случае, голубушка, я же при исполнении, – укоризненно произнес я, стараясь не поддаваться ее напору. – Ну что вы в самом деле! К тому же я за рулем. Хотите, чтобы меня оштрафовали?

– Нет, – нежно проговорила Лида, пожирая меня глазами. – Я хочу, чтобы вы...

– Как-нибудь в другой раз, – остановил я ее. – Сначала работа. Девушки потом.

– А когда вы заканчиваете работать? – сделала она последнюю отчаянную попытку. – Может быть, сходим в кино или съедим мороженого?! Вы знаете, я еще ни разу в жизни не пробовала «Баскин-Роббинс».

– У меня по жизни ненормированный рабочий день, сударыня, – отрезвил я ее. – Вы что-то там говорили о чае? Пьем или как?

Поданный чай назывался ни много ни мало «Кама-Сутра» и обещал эротическое наслаждение, как заверяла потребителя торговая марка.