Петр Северцев - Хакер и его тень

«Господи, неужели он сейчас выстрелит!» – подумал я, нащупыавя в кармане «макаров».

И, как назло – вокруг ни одного человека, не говоря уже о милиции, которая должна круглосуточно патрулировать парк согласно постановлению администрации. Звать на помощь, выходит, некого.

Значит, вся ответственность за то, что сейчас произойдет, ложится на твои, хакер, пусть и не хрупкие, но все же не очень широкие плечи.

Несмотря на то, что время уже слегка зашкаливало за намеченный срок, Герман не просматривался.

Может быть, удастся все и предотвратить, уклонившись от перестрелки.

– Лида! – заорал я, слодив ладони рупором возле рта. – Быстро ко мне?

Сволочной ветер унес мои слова куда-то к каруселям. До слуха невушки долетело только какое-то неопределенное завывание, но она все же обернулась.

Я со всех ног побежал вперед, продолжая кричать ту же фразу, но в этот момент из окна избушки высунулись две руки, которые подхватили завизжавшую Лиду подмушки и втащили в избушку.

Это был Юрка. Я успел разглядеть его лицо с неизменными наушниками в ушах. Одет он был ради такого случая в военную камуфляжную форму.

Я был уже совсем рядом с избушкой, когда Юрка высунул голову и дико завопил:

– Пошел вон, сука, а то и тебя замочу! Я до трех считать не буду, дерьмо собачье!

Кричал он, действительно, чересчур громко. Так обычно люди повышают до предела голос, когда у них в ушах грохочет музыка.

Нужно было срочно вернуть ему способность слышать обращенные к нему слова. Это могло бы хоть что-то изменить, если не исправить!

– Лида! – прокричал я. – Выдери у него наушники! Сделай это немедленно!

Слава Богу, хоть она меня услышала.

Из избушки раздались звуки какой-то возни и громкая брань.

Через окошко вылетели две кругленькие мембраны и рухнули к моим ногам.

Юрка теперь орал с надрывом, едва не заходясь в плаче, впрочем, не высовываясь из окна:

– Сволочь сраная! Пидорас! Ублюдок поганый! Я тебя по стене размажу, говном накормлю!

Я понял, что поступил правильно, лишив его аудиблокады в виде военных маршей.

Теперь парень растерян и не знает, что ему делать дальше. Убить просто так он не может. Значит, надо попробовать его уговорить.

– Юрий... – закричал я. – То есть, конечно же, Георгий! Я – друг Марка. Ты слышишь меня?

Мне показалось, что я слышу громкое сопение.

– Мы вместе с Марком в тюряге сидели, в крытке, а потом зону топтали. Это Марк помог мне бежать... – надрывался я во все горло.

Похоже, мой отчаянный манер удавался. Я привлек внимание Юрия и теперь оставалось каким-то образом уговорить его отпустить Лиду.

А дальше – посмотрим.

– Марк мне рассказывал про тебя, говорил, какой у него замечательный младший брат, – хрипло орал я из последних сил. – Марк тобой гордился, ты слышишь?

Я вдохнул воздуху в легкие и завопил на пределе напряжения голосовых связок:

– Никогда не поверю, чтобы ты мог так поступать с девушкой? Неужели Марк ошибся в тебе?! Марк бы не позволил так с его девушкой обращаться!

Никакого эффекта, кроме молчания.

Я был готов зарыдать от отчаяния. Набор аргументов был уже исчерпан и дальше я стал вопить просто уже что на ум взбредет:

– Марк бы не обижал девушку! Он бы ей стихи почитал! Пушкина! Я вас любил! Любовь еще, быть может...

Из окна избушки неловко вывалилась Лида.

Поскольку курьи ножки были довольно высокими, девушка брякнулась прямо на землю в своем белом плащике и едва не скатилась в воду.

Плача и всхлипывая, она поползла по берегу к высокому бордюру.

Я в напряжении вглядыывался в темные окна избушки. «Макаров» был у меня в руке, но мне очень не хотелось пускать его в ход. Сейчас я был готов отказаться от любого гонорара, лишь бы попытаться в дальнейшем помочь парню как-то поправить свою психику.

Но судьба рассудила иначе.

Из избушки раздался громкий щелчок взводимого курка.

– Мудак паршивый, – отчетливо донеслись до моего слуха слова Юрия.

И раздался выстрел.

Я выставил вперед руку с пистолетом, но понял, что все уже закончилось.

Юрий Лепко, он же Георгий Стингер лежал на замусореном полу детской избушки лицом вниз. Он был мерт. На его виске чернело входное отверстие пули.

Я так и не понял, кого он имел в виду в своих последних словах – меня, выдуманного им Марка, себя или Пушкина.