Петр Северцев: Хакер и его тень

– Пальцем не прикоснусь, – пообещал я и прошел за желтую штору.

Первое, что бросалось в глаза с порога – идеальный порядок, царивший в комнате.

Каждая вещь знала свое место и была определена на него раз и навсегда.

Особо мое внимание привлекли письменные принадлежности – ручка с позолоченным пером и стопка конвертов на краю стола.

Над этим набором, на стене были прикноплена бумажка с адресами Гагариной, Андрея и Лиды.

Напротив всех стоял крестик. Присмотрешись, я обнаружил, что самый свежий украшает тщательной выписанное имя Лидии. Этот знак был проставлен явно не так давно.

– Юра давно был дома? – спросил я через занавеску у Лепко.

– Утром забегал, – донесся до меня ответ. – Перехватил что-то на кухне и снова куда-то убег.

В углу стоял старый советский видик, в тумбочке аккуратно размещались кассеты. Здесь были представлены все художественные и документальные фильмы об Афганистане, как русские, так и американские.

Книжная полка держала на своих досках книги по той же тематике. Отдельная папка была заполнена подшивками статей из газет на афганские темы.

Довершали картину три портрета: Бабрака Кармаля, Бориса Громова и Александра Лебедя.

Причем у последнего из лба торчала стрела – очевидно, Юра тренировался в дартс.

– Ну что, осмотрелись? – заглянула Лепко. – Мне вообще-то пора.

– Да-да, я зайду как-нибудь в другой раз, когда Юра будет дома, – засуетился я.

Уже на пороге я обернулся и решил все же внести последнее уточнение.

– Вот что еще. Знаете... боюсь, что неприятности могут быть у вашего старшего сына.

Лепко искренне удивилась.

– Да нет у меня больше детей. Только Юрка. Один-единственный. Мне хватило.

– А кто же тогда Лепко М.М.?

– Как кто? Да я и есть Лепко М.М. – Майя Михайловна. А Юрка вообще-то не Лепко, а Стингер. Он, когда паспорт после школы получал, взял фамилию моего второго мужа. Очень она ему нравилась, говорит, на ракету похожа. Я его отговаривала, как могла. Намучаешься, говорила, с такой фамилией в жизни. А он нулем. Хочу и все. Ну, я и согласилась. Это как раз с переездом совпало...

– Значит, вашего сына зовут Юрий Стингер, – задумчиво проговорил я.

– Не-ет, – покачала пальцем Майя Михайловна. – По паспорту он Георгий. Он и имя сменил. Как узнал, что Юрий и Георгий – одно имя, так и загорелся. Говорит, хочу, чтобы меня звали как маршала Жукова.

– И глухотой он не страдал, – подытожил я.

– Ни в жисть, – подтвердила Лепко.

– И плейер слушает, не переставая, – заключил я. – О Господи, как все просто.

– Слушает, преимущественно военные марши... Так когда вы заглянете?

Майя Михайловна Лепко свесилась через перила, с удивлением глядя, как я лихо сбегаю вниз, прыгая через три ступеньки.

Выскочив на улицу, я рванулся к автомобилю. Дверца заела, и я чуть не выдрал ее из корпуса.

«Стоп, – приказал я себе. – Не надо нервничать. Ты все равно не знаешь, куда тебе сейчас ехать. Лучше немного пройтись и освежить мозги».

Я внял голосу разума и двинулся вперед по Новостроевской вдоль шоссе.

Понемногу мысли в башке улеглись – или встречный ветер привел их в соответствующее расположение? – и вся картина преступления встала у меня перед глазами. Теперь я уже знал – кто и почему.

Но от этого было не легче.

Чем дольше я живу на свете, тем сильнее убеждаюсь, что большинство бед у наших сограждан происходит из-за почти полного отсутствия среди сферы услуг разветвленной сети психотерапевтов.

Казалось бы, посети Юрий-Георгий разок другой приличного психоаналитика – мир снова принял бы в его глазах реальные очертания.

А так – парень остается зашоренным в своем полубезумном мире и убивает людей.

Картина складывалась, действительно, на редкость безотрадная.

Юрий Лепко не имел друзей, у него не было девушки. Зато он придумывал себе какую-то мифическую платиновую фотомодель Виолетту.

Представляю, как реагировали на его рассказы те люди, с которыми он пытался завязать дружеские отношения. Даже Лида его раскусила!

Комплекс неполноценности усугубился раздвоением личности. Юрий Лепко «расслоился» на себя – такого как есть, со всеми своими проблемами и своего «старшего брата» Марка – выдуманный им персонаж.

Марк стал, так сказать, вторым идеальным Я, которое мало-помалу стало облекаться в его сознании плотью и стало более реальным, чем сам Лепко.

«Марк» был наделен всеми достоинствами, которых был лишен Юрий.

А тут еще подкатил призывной возраст, и Юрий делает попытку как-то самоутвердиться в этой жизни. И снова его ждет провал.