Елена Арсеньева - Рецепт Екатерины Медичи

Фон Трот вскидывает брови:

— Ну и что? Какое отношение то, что вы говорите, имеет ко мне?

Странно. Может быть, он не знает Пауля? Не знает, что Пауль связан с Хорстером? Может быть, и сам Хорстер не знает Пауля?

Нет, что за бред! Они не могут не знать друг друга!

— Вчера вы упоминали об экзекуции, которой был подвергнут ваш друг Хорстер, — быстро говорит Марика. — Вам известно, что Пауль Шаттен тоже был в числе приговоренных к наказанию?

— Да, и что из того? — холодно произносит фон Трот.

— Вы не обратили внимания на мои слова, — дерзко продолжает Марика. — Пауль Шаттен был в числе приговоренных к избиению, но не был избит. Его любовник Теофил Торнберг выкупил его за очень крупную сумму. Однако Пауль скрывает это и выставляет себя жертвой экзекуции. Я знаю точно. Почему он лжет? Вы не думаете, что Хорстера, который в самом деле пострадал (вы сами говорили, что его тело — сплошной шрам!), может заинтересовать этот вопрос?

Мгновение фон Трот стоит опустив глаза. Потом вскидывает их и смотрит на Марику с довольно ехидной улыбкой:

— Вы что, ищете предлог для того, чтобы я устроил вам встречу с Рудгером?

— Что?! — не веря ушам, бормочет Марика.

— Что слышали, — пожимает плечами фон Трот. — Другого объяснения тому бреду, который вы тут наплели, я не подберу. Ну хорошо, я всегда трепетно отношусь к увлечениям молодых девушек моими друзьями и покровительствую им.

Пауза. Пауза, во время которой в голове Марики мелькают два имени: Лотта и Вернер.

— Если вам так хочется, я устрою вам встречу с Рудгером Хорстером… тем паче что он и сам мечтает о ней. Вы взаимно произвели друг на друга очень сильное впечатление. Сегодня во второй половине дня к вам придет фрейлейн Ширер и передаст приказ поехать на моей машине в имперское управление гражданской авиации. Вам придется передать кое-какие документы герру Хорстеру, сотруднику группы заграничной прессы этого управления. Поскольку водитель мне срочно понадобится, ждать он вас не будет. Вы вольны сами распоряжаться своим временем. Вы все поняли?

Марика молчит и смотрит на фон Тротта во все глаза. Кто сейчас перед ней, тщательно конспирирующийся связной или просто интеллигентный сводник?

Ладно, не все ли равно? Главное, что она сегодня встретится с Хорстером и сможет рассказать ему о своих опасениях, о Торнберге… и, наверное, о закодированной записке профессора, которую он не получил по ее, Марики, вине.

Или лучше промолчать о шифровке? Хорошо же будет выглядеть в его глазах Марика, своровавшая у мертвого Вернера письмо, которое, должно быть, стоило ему жизни! Да Хорстеру на нее и смотреть-то противно будет!

Нет, она ничего не скажет.

Или все же сказать?

Нет, ни за что!

Девушка терзается этими сомнениями и за рабочим столом, и перед полками архива, и в фотолаборатории, где реставрируют некоторые испорченные временем снимки, и в столовой, бездумно стоя перед меню, хотя выбор блюд на диво однообразен, скуден и не меняется из недели в неделю.

Понедельник — красная капуста с мясным соусом.

Вторник — день без мяса. Треска в горчичном соусе.

Среда — пирожки с рыбой каменной.

Четверг — ассорти из овощей (красная капуста, белая капуста, картошка, красная капуста, белая капуста…).

Пятница — моллюски в винном соусе (это «особое блюдо», которое расхватывают мгновенно, так что обычно приходится довольствоваться картофельными котлетами с соусом).

Суббота — что-либо из вышеперечисленного.

Воскресенье — что-либо еще из перечисленного.

Десерт всю неделю один и тот же: ванильный пудинг с малиновой подливкой.

Нынче среда, и особого выбора нет, приходится брать пирожки с каменной рыбой, которая на вкус совершенно такая же, как на слух. Марика уныло жует пирожки, запивая их эрзац-кофе, как вдруг кто-то кладет ей руку на плечо. Гундель!

— Фрейлейн Вяземски, вас ждет машина для поездки в управление гражданской авиации.

— Иду. Бегу.

Она не идет и не бежит — она ковыляет на подгибающихся ногах. Сердце точно сейчас выскочит из груди, и в глазах темно. Как бы не хлопнуться в обморок на пороге сбывающихся девичьих мечтаний! Да она что, влюблена в Хорстера, что ли? А как же Бальдр?

Это имя пролетает мимо сознания, не затронув его.

Марика садится в машину. Шофер фон Трота косится на нее, но ничего не говорит. Она тоже помалкивает. Только уже на подъезде к управлению спохватывается, что Трот не передал ей никаких документов для Хорстера. Господи, даже никакого приличного предлога у нее нет!