Уголовного розыска воин

Каретин со всем соглашался, все улики признавал, но как только доходило до прямого вопроса, он неизменно отвечал: «Я не грабил, не убивал».

Следователь склонялась к тому, чтобы предъявить арестованному обвинение в умышленном убийстве и направить дело в суд. Но Арзубов не торопился. Он до мелочей анализировал добытые данные, взвешивал все «за» и «против». Тогда на месте происшествия не ускользнула от его наметанного глаза даже такая деталь, как шапка на голове убитого. «Когда и зачем он ее надел, сидя в теплой комнате?» — думал Николай Савельевич. А в ушах Арзубова звучал голос жены Каретина: «Ничего муж не мог сделать плохого! Ничего!»

Николай Савельевич созвал оперативное совещание. В просторном кабинете собрались оперативные работники уголовного розыска. Когда Николай Савельевич высказал сомнение в причастности Каретина к делу об убийстве сторожа, оперативники удивленно посмотрели на него.

Слушая выступления своих сотрудников, Арзубов вдруг припомнил одну старую историю, случившуюся с ним, когда он только начинал свою службу в уголовном розыске.

В «крестовом доме» под железной крышей, большими окнами смотревшем на реку Ингоду, повесилась женщина, грузная, тяжелая.

Осмотрев место происшествия, Арзубов со следователем пришли к заключению — обычное самоубийство. Тем более что опрошенные показали: муж той женщины частенько приходил пьяный, в доме вспыхивали скандалы, и женщине приходилось ночевать у знакомых.

Но когда они собрались уходить, к ним подбежал мальчишка лет десяти, вихрастый и конопатый, и прошепелявил:

— Дяденьки, она не шама повешилась.

— Как не сама? Ты что — видел? — удивился Арзубов.

— Не шама, не шама, — замахал тонкими руками мальчик.

— Пар-р-р-шивец, — заорал на мальчонку хозяин дома. — Кто тебя звал сюда? Вон! — Лицо его вдруг почернело, а глаза налились кровью, стали страшными.

В этот момент Арзубов еще раз взглянул на петлю и обнаружил, что узел ее необычный, морской. Этот узел и явился ключом к раскрытию преступления. Произвели тщательный обыск и нашли: золотые червонцы, золотой крест, золотые часы, перстни, кольца, сережки, более пуда серебряных монет — все тщательно упакованное. Убийца был отведен в милицию.

«Здесь тоже «узел», — думал начальник уголовного розыска. — Мальчишка не видел, как вешали женщину, но он чутьем уловил страшное преступление. А жена Каретина? Она тоже чувствует, что муж ее не убийца. Может, все собранные улики — только совпадение? Нет, слишком уж их много. И каждое неопровержимо...»

Совещание закончилось тем, что Николай Савельевич приказал старшему оперуполномоченному разработать дополнительный план по раскрытию преступления в конторе геологической экспедиции и тщательно отработать выдвинутые версии.

Закопченный термометр, висевший на косяке у парадной двери Управления внутренних дел, показывал минус сорок два градуса. День начинался хмурый, седой. Стоял плотной стеной морозный туман. В ста шагах ничего не было видно. Машины двигались медленно, с зажженными фарами. Люди торопливо бежали на работу.

Арзубов пришел в управление раньше обычного. Но его уже ждала жена арестованного — Анна Каретина. Она выглядела еще более усталой, чем раньше. Глаза у нее опухли. Видно было, что она много плакала.

— Беда у нас, товарищ начальник, — сказала она. — Сегодня мать Игоря померла. Он у нее единственный, похоронить некому.

Арзубов растерялся. Он понял, зачем пришла эта хрупкая женщина, такая слабая и беспомощная в своем горе. Надо помочь ей. Но единолично он ничего решить не может. Попросив Анну подождать, Арзубов вышел. Вернувшись, объявил:

— Начальник управления согласился отпустить вашего мужа под подписку о невыезде. Вот прокурор... как посмотрит. Да ладно, согласуем, — махнул он рукой.

— Спасибо вам, товарищ начальник. Большое спасибо. А уж Игорь... — всхлипывала Анна.

Николай Савельевич приказал привести Каретина и взять у него подписку о невыезде.

Привели Каретина. Арзубов сказал:

— Распишитесь вот здесь, и вы свободны.

Каретин, не читая, подписал документ и стоял, переминаясь с ноги на ногу. Последних слов он явно не понял.

— Вы свободны. Можете идти домой! — повторил еще раз Арзубов. — Когда потребуетесь — вызовем.

Каретин вдруг понял, что с ним не шутят, что у него в руках пропуск на выход из здания и что ему действительно можно уходить. И, несмотря на печальное известие о смерти близкого человека, он почувствовал, как по сердцу прошла теплая волна, и с благодарностью взглянул на Арзубова.