Уголовного розыска воин

— Виктор суетился, нервничал, — рассказывала Жигина, — пил мало, больше курил. Просил мать выбросить куда-нибудь подальше костюм и рубашку-ковбойку, а лучше — сжечь их.

Арзубов прервал допрос. Вызвал лейтенанта Митрюков а и приказал ему срочно выехать на обыск к Пищулиным. Митрюков подоспел туда вовремя. Еще минута — и узел с одеждой Шмеля, облитый керосином, вспыхнул бы как факел.

Около двенадцати часов дня Митрюков возвратился в управление и застал Арзубова за таким разговором. Прижимая к уху телефонную трубку, Николай Савельевич отрывисто уточнял:

— Где? Когда?.. Кто поднимал труп?.. Прокурор города?.. Почему мне сразу не доложили?.. Что обнаружено на месте происшествия?.. Ничего? Срочно приезжайте.

Положив трубку, он сказал:

— На улице Загородной убита кассир Дружина, возвращавшаяся с деньгами из банка.

По дороге к месту происшествия Николай Савельевич думал: «Опять удар в спину. Тот же почерк, что и в конторе геологической экспедиции».

Убийство кассира Дружиной на людной улице в полдень взволновало город. Об убийстве говорили в автобусах, на работе, в магазинах, кинотеатрах. Фантазии не было предела. Одни утверждали, что Дружину встретили вооруженные бандиты в масках, пригрозили пистолетами, отобрали портфель с деньгами, а потом убили. Другие говорили, будто ее на ходу втолкнули в машину, убили и по дороге выбросили. Кто-то якобы даже видел, что за убийцами квартала два гнались люди, но не догнали... Жалели убитую. Ругали директора завода, отправившего кассира без машины, ругали милицию.

Чтобы пресечь всяческие кривотолки, необходимо было найти убийц Дружиной.

Установили, что она получила в банке пятьдесят тысяч рублей сотенными купюрами и, не дождавшись заводской машины, отправилась пешком. За ней следом пошел мужчина лет двадцати пяти, в пальто фасона «москвичка» и ондатровой шапке. Можно было предположить, что он охраняет кассира.

К вечеру следующего дня Арзубов уже не сомневался, что кассира убили Палов — Червонец и Пищулин — Шмель. На их розыск подняли весь город. По рукам сотрудников разошлись сотни фотографий. Были усилены посты, патрульные группы.

Часов в десять вечера из района Кузнечных рядов позвонили: «Срочно выезжайте, огонь не горит». Звонивший не назвал место, но Арзубов знал, куда ехать.

Николай Савельевич спустился по заледеневшим ступенькам в кочегарку, остановился в дверях. Чумазый парень с широким лицом и монгольским разрезом глаз подбрасывал в топку уголь. Желтое пламя с синими хвостами то затухало, то с новой силой вытягивалось к дымоходу, играя на прокоптевших стенах.

— Сюда никто не заходил?

— Не видел, — взмахнул парень лопатой. Лицо его Арзубову показалось знакомым. Несомненно, перед ним был Червонец. Настоящий же кочегар валялся пьяный за котлом.

Палов не сопротивлялся. Небрежно накинув на плечи пальто фасона «москвичка», оглянулся на угасающее пламя, плюнул себе под ноги и зашагал к выходу.

У ворот стояли две машины. В одной, удобно устроившись между двумя сотрудниками, Палов не переставая балагурил. Общее молчание не смущало его.

— За какие заслуги такая честь? Куда это мы едем? Культурненько стали работать... Хотел завтра прийти к вам прописаться... Квартира что надо. Из трех комнат, с бабой и харчами...

К утру привезли и Пищулина.

Вначале Палов и Пищулин ни в чем не признавались, делали вид, что считают свое задержание недоразумением. Первым не выдержал трусоватый Пищулин. Стал валить вину на товарища, молил о снисхождении. На следующий день сдался более упрямый и хитрый Палов. С холодным цинизмом он рассказал, как вонзил нож в спину бегущей женщины.

Признания Палова и Пищулина в убийствах кассира и сторожа надо было подкрепить свидетельскими и вещественными доказательствами. Кроме того, надо было во что бы то ни стало найти семьдесят тысяч рублей, выкраденных из сейфа экспедиции. Палов вначале говорил, что он их потерял, потом — что забыл, куда положил, и в конце концов заявил, что, боясь ответственности, сжег их в топке кочегарки. При осмотре кочегарки были действительно найдены денежные обертки, но Арзубов не верил Палову. После длительного запирательства тот вынужден был признаться, куда спрятал деньги.

В литературе и кинофильмах начальнику Московского уголовного розыска часто отводится третий план. Лишь когда рассказывается об оперативных совещаниях, он встает во весь рост, приближается к зрителю. На него направлены лучи прожекторов, а он произносит земные слова и вновь уходит в тень. Кто он, этот человек? Какими обладает личными качествами? Каким путем пришел к своему высокому посту?