Антон Леонтьев - Закат созвездия Близнецов

— Могу, — лаконично ответил профессор. — Мои выводы я отправлю тебе сейчас же по факсу.

— Люблю тебя! — вскричала комиссарша Шрепп, поймав себя на мысли, что доселе еще никогда не говорила подобного ни одному мужчине.

Эльке, положив трубку, почувствовала, что у нее дрожат руки. С ней такого никогда не бывало! Что же получается — Катя знакомится с Герлиндой в июле, та умирает первого сентября, а настойка, которой отравлена старушка, приготовлена еще прошлой осенью? Конечно, Катя могла сделать ее заранее… Но как бы она смогла использовать для этого хвою тиса, который рос у Герлинды в саду и сгорел? Она что, прокралась к ней в прошлом ноябре и насобирала хвою? И вообще, Ипатова тогда еще понятия не имела, что Герлинда Ван Райк — ее родственница. Конечно, можно предположить, что Катя знала обо всем уже давно, а на самом деле ее поведение — лишь тонкая игра. Но с таким же успехом можно предположить, что президент США на самом деле поборник мира и всеобщего благоденствия и вообще в душе добрый Санта Клаус!

Вот оно, несоответствие! Лет десять назад Катерину бы осудили, не моргнув и глазом, на основании тех улик, которые обнаружили у нее в комнате. Но ведь ни на одной из этих улик — ни на атласе, ни на пипетке с остатками яда, ни тем более на флаконе — не было ни единого отпечатка пальцев Кати. Даже фрагментарного! Там вообще не было ни одного отпечатка, как будто кто-то тщательно протер все предметы, прежде чем подложить их Ипатовой. Если Ипатова уничтожила отпечатки сама, то зачем она вообще хранила компрометирующие предметы, а не избавилась от них? Это же так просто — швырнуть их в Эльбу, которая течет всего в двух сотнях метров от виллы!

Получается, что эти улики Кате подсунули. И настойку она сделать не могла! Но кто же тогда стоит за этим зловещим и подлым планом? Если бы не достижения генетики, то Ипатова оказалась бы в тюрьме на много лет, возможно, даже до конца жизни.

Эльке Шрепп была теперь уверена в том, что Катерина Ипатова не преступница, а жертва. Кто-то очень хотел сделать из нее убийцу, но фатально просчитался. Наука идет вперед, и скоро, говорят, можно будет устанавливать отпечатки пальцев, даже если преступник был в перчатках. Тот, кто сделал настойку, не подумал о том, что можно узнать, когда именно она была приготовлена и из хвои какого дерева.

Остается только один реальный подозреваемый — родная сестра Катерины Ева Ван Райк. Ева, вокруг которой, как вокруг Медузы Горгоны, — сплошные покойники.

Эльке знала — нужно действовать как можно быстрее. И на свой страх и риск. Пока она утрясет с начальством разрешение на те действия, план которых мгновенно созрел у нее в голове, пройдет вечность. Катя должна помочь ей поймать Еву с поличным!

После разговора, при котором присутствовал, кроме самой комиссарши, Вадим, Катя долго не могла прийти в себя. Эльке изложила ей свою версию событий, согласно которой виновницей смерти тети Герли была Ева.

Катя не могла в это поверить! Ее родная сестра, Ева, которую она любит, убила тетю Герлинду и свалила всю вину на Катю!

— Попыталась свалить, — сказал Вадим. — Катюша, я же говорил тебе, что госпожа комиссар — лучшая голова в гамбургской полиции. Но как нам теперь быть?

— Спровоцировать Еву, — ответила Эльке. — Она чувствует себя в полной безопасности, еще бы, ее сестра арестована, следствие ведет работу. Ева уверена, что скоро начнется процесс против Катерины, который завершится ее осуждением и многолетним тюремным сроком. А все деньги достанутся ей одной.

— Ева собирается замуж за Юргена Людеке, — сказал Вадим. — Он же наследник одного из самых богатых людей в Германии! Так что не удивлюсь, если Ева в тиши планирует и последующее уничтожение мужа, и, возможно, его отца-миллиардера.

Эльке усмехнулась:

— Ну, в голову пока современная наука залезть не может, мысли прочитать не в состоянии. Но, вполне вероятно, вы и правы.

— Этого не может быть! — воскликнула Катя, которая находилась в тот момент в следственном изоляторе одной из гамбургских тюрем. Его окна выходили прямиком на сад «Плантен ун Бломен», сюда доносился гул большого города. Свобода всего в нескольких десятках метров — и в то же время так далеко!

— Я не верю, Ева на такое неспособна, это ошибка! — настаивала Катя, чувствуя со страхом, что на самом деле в голове у нее шевелится холодная и юркая, как ящерица, мысль: «А ведь они правы! И доказательства серьезные!»

— А вот Ева не защищает вас столь рьяно, — сказала Эльке Шрепп и протянула Кате свежий выпуск одной из бульварных газет. На первой полосе было дано изображение Кати: при помощи фотомонтажа на нее надели полосатую тюремную пижаму и посадили за решетку. Рядом — фото элегантной Евы в серебристом брючном костюме и с бриллиантами в волосах. Аршинные кровавые буквы вопят: «Моя сестра — убийца! Но я все равно нежно люблю ее!»