Павел Стовбчатый - Зона глазами очевидца

Тюкин, как я говорил, нет-нет да и делал внезапные набеги на биржу и гонял там всех подряд, включая и офицеров. Попадаться ему на глаза после того, как он принял дозу горячительного, считалось делом гибельным…

Часов около семи вечера, когда небольшая часть бригад уже вышла из зоны на биржу по шестичасовому разводу, ко мне в будку неожиданно заскочил мой давний знакомый Толя Бочкарев, Боча, которого я не видел недели две, а то и более.

— Здор-рова, Пашок, и привет председателю! — дурашливо, следуя своей старой привычке, поздоровался он со мной прямо с порога и, стряхнув ноги от снега, подскочил к раскаленной печке.

— Здорово, аферист! — с усмешкой поздоровался с ним и я, одним только тоном намекая на возможную некую нужду, пригнавшую его ко мне. Толяша был большой любитель поиграть в картишки на деньги и потому частенько попадал в очень сложные лагерные ситуации. Он исправно и в срок платил все свои долги, но давалось это ему весьма тяжело и нервозно…

— Да нет, Паша, не угадал… — мгновенно расшифровал он мой тон и добавил: — Завязал я с игрой, завязал наглухо.

— Ну тогда все о'кей, дал маху!

— Смена вот вышла, браток… Плохие новости вообще-то… — как-то кисло и вяло промычал Толя не своим голосом. — Плохие…

— Плохо — это тоже хорошо, Толяша, не пей кровь и ставь «самовар», если хочешь глотнуть чифиря. Что за новости там ещё? — всё же поинтересовался я, зная, что Боча любит тянуть кота за хвост и ломаться, как девочка, когда ему непременно надо что-то «выморозить».

Боча сидел при мне уже третий срок, и все три были по трёшке. Последний раз он пробыл на воле ровно пять суток, и его чисто шофёрская душа вновь потянулась к черной, сверкающей лаком «Волге»…

Через три месяца Толяша пришёл этапом в зону и попал в ту же самую бригаду, где был в прошлый срок.

Толю Бочкарева из Кунгура знали очень многие люди, и в основном из-за его неунывающего лица и приколов… Одно время он работал бригадиром разделочной бригады и как-то, рассердившись на администрацию за явный грабеж после обычного, пятидесятипроцентного, по закону, Толяша сдуру тисканул в наряды то, до чего не додумался бы и сам Михаил Жванецкий. На одном из бланков, в середине, где указывают вид работ, он записал следующее: «Закат солнца вручную». Далее чин по чину и как обычно шли нормы, расценки и кубатура «закатанного вручную». На нашей бирже действительно выполнялась тьма ручной работы, и потому мастера и начальники всегда бегло просматривали само описание работ, привычное и надоевшее, но очень внимательно изучали объёмы… Запись эта прошла как по маслу, и подписанные всеми биржевыми и самим Сучк°й наряды легаи на стол в бухгалтерии. Вот тут-то и началась настоящая комедия. Молодая, неопытная операционистка сразу не сообразила, что означает слово «солнце», и, подумав, что это очередной жаргон бригадира-зека, вставленный им по запарке и автоматически, обратилась за разъяснением к своей старшей подруге и коллеге. Та, естественно, округлила глаза от изумления, но, веря подписям начальства, призадумалась тоже. Таким образом, дело дошло до справочников и самого главбуха! Далее помог телефон…

Толяше врезали пятнадцать суток ШИЗО и моментально отстранили от бригадирства, а прикол пошел гулять по лагерю и, ясно, по поселку.

Таким вот странным образом прославился Толя в зоне…

«Самовар» он поставить не отказался, а с объявлением новостей по-прежнему не торопился. Я не выдержал затянувшейся игры в молчанку и немного «накатил» на Толю.

— Ты чё темнишь, бродяга, или говори прямо, или брось вообще этот «базар»! От мусоров, что ли, услышал чё?

Я предположил именно это, но никак еще не связывал Толины новости с Серым.

— Угу… — буркнул Боча в ответ и опять без пояснений.

— А где Серый, Паша? — наконец спросил он в лоб и внимательно посмотрел на меня.

— А почему ты спрашиваешь о нём? — опешил я, совсем не ожидая подобного вопроса.

— Дело в том, что он вроде как свалил с зоны или что-то в этом роде. Говорят с концами, Паша, с концами… Менты же утверждают, что его «связали» за забором. Так я случайно слышал, ты угадал, от мусоров, да…

Толяша выдержал небольшую паузу и вновь продолжил:

— Ну я и подумал — зайду к Паше, вы с Серым кенты, а тут побег… Всяко ведь бывает, вдруг и на тебе как-то отразится… «Параша» это или нет, но я решил цинкануть тебе на всякий случай, не помешает. Сам знаешь, Пашок, тюрьма…

Толька замолчал, а у меня запершило в горле. Я не мог ничего сразу сообразить, а точнее, связать только что услышанное с тем, что знал в действительности, и потому тупо пялился на Бочу.