Б. Седов - Отшельник

Взвизгнув покрышками, резвый француз, не доезжая до начала улицы с бесхитростным названием Набережная реки Томи, нырнул в ближайшую подворотню. Джип, только-только набравший скорость, пролетел мимо. Друзья переглянулись и улыбнулись, представляя, какие слова сейчас раздаются в немецком внедорожнике.

— Я сейчас на Картасный выскочу, а им объезжать придется. Или разворачиваться. Хорошо, если успеют заметить, куда свернул, — пояснил маневр шофер.

Преследователи успели. И веселуха началась. Менты даже опомниться не успели, а обе машины растворились в воздухе, как мираж. Появились на Дальне-Ключевской. Одолели еще один скоростной участок на Пушкинской. Ушли к вокзалу, закручивая карусель по кольцевым переулкам: Дорожный, Путевой, Паровозный…

— Я не Шумахер, конечно, — пояснял по ходу дела водила, активно вертя рулевое колесо, — но поездить довелось на разном. Эта машинка — вполне. На трассе не оторвешься — мощи не хватит, а в проулках резвая и в тупичках верткая. Как раз таксовать…

— Для других я гоняться по центру вряд ли стал бы. А вот тебя знаю, — он скосил в зеркальце глаза на Тимура. — У меня тоже катерок на Томи имеется. «Муксун». С «Ништяком» не сравнить, но ходкий…

— Ты на дорогу смотри, — улыбнулся коллеге Тимур.

— Не боись. Сейчас я вам фокус покажу…

Они выскочили к самому вокзалу на вспомогательные территории, занятые километровыми лабазами с высокими эстакадами. С одной стороны лабазов стояли фуры под погрузку, с другой — на отводных путях — железнодорожные вагоны и платформы. Таксист сбросил скорость. В зеркале заднего вида стремительно увеличивался в размерах басовито ревущий «опель», старающийся не упустить своих подопечных. Легковушка подпустила джип поближе и опять скакнула вперед. Раздосадованный Лёхан тоже поддал газу. Лучше бы он этого не делал.

Раздолбанная дорога, где среди ям в произвольном порядке были, будто надолбы, разбросаны кочки и клочки воспоминаний об асфальте, плавно заворачивая, уходила на неприметный переезд, о котором мало кто в городе знал. Лишь те, кому доводилось работать на железной дороге и в смежных организациях. Нормальные жители в этом районе пользовались, в основном, эстакадой на Вокзальной улице.

Разогнавшийся «рено» летел на переезд со скоростью не менее восьмидесяти километров в час, что можно было считать мировым рекордом для такого дорожного покрытия. Джип же данный рекорд, как минимум, повторял.

Переезд возник из-за поворота неожиданно. Еще неожиданнее было то, что две трети его загораживала стоящая на путях черная и ржавая цистерна — вся в подтеках то ли нефти, то ли мазута. Между стеной последнего лабаза и огромными торчащими буферами оставалось столько места, что машинка со свистом пролетела в щель, едва не обломав зеркала. Знахарь на миг аж зажмурился непроизвольно.

Сзади раздался визг тормозов и страшный грохот. Лёхан успел в последний момент вывернуть руль и избежать лобового столкновения со складской стеной или цистерной. Джип по крутой дуге скользнул вдоль железнодорожного пути, будто магнитом притягиваемый к составу, но все-таки зацепил по касательной очередную цистерну. Смертоубийства не произошло, хотя тряхнуло братков так, что икалось им еще долго, а вот несчастная «фронтера» больше никуда и никогда ехать уже не смогла…

— Ну-у-у, ты да-а-а-е-ешь… — протянул ошарашенный Тимур.

— А что? Пусть дистанцию научатся соблюдать, — хмыкнул автомобильный ас.

И пояснил для непонятливых:

— Я на набережную, в аккурат, через этот переезд ехал. Понадеялся, что состав не убрали еще…

— Молоток. С меня премиальные. — Сказал Знахарь. — Ну, а теперь — в Амжеевку. Пора нам, Тимур, сделать Борис Тимофеичу предложение, от которого он будет не в силах отказаться…

Резвая иномарка, объехав вокзал, вырулила на Рабочую, а оттуда свернула на Мичуринскую. Мелькнула на Чулымском тракте и выбралась за город, ухитрившись пересечь его с запада на восток за какиенибудь четверть часа. Вот мелькнули позади корпуса «Силикатстройматериалов», и машинка споро и ровно понеслась по бетонной трассе, ведущей к столь необходимому нашим героям районному центру.

Борис Тимофеевич, уведомленный «американцем» о визите и имеющемся у того интересном деловом предложении, ждал Знахаря с нетерпением.

В знакомом кабинете перемен не наблюдалось. Вытканный Ермак Тимофеевич все с тем же прищуром со стены оглядывал сквозь кусты свою Сибирь. Массивные кресла, пустившие корни у инкрустированного столика, наводили на мысли о незыблемости существующего порядка вещей. И только на столике, в отличие от прошлого раза, уже стоял поднос со знакомым фарфоровым чайником, а запах элитного китайского чая намекал на приятную перспективу расслабленного общения. Это Элла Арнольдовна постаралась, понял Знахарь, успевший в приемной перемигнуться с любвеобильной секретаршей.