Б. Седов - Отшельник

В общем, в случае чего я смог бы постоять за себя. Но лучше бы такого случая не было.

Кроме того, имелся в моем скромном обиталище и компьютер, соединенный со спутниковой антенной, так что со связью у меня было все в полном порядке. Правда, закупая все это, я постоянно ловил себя на мысли о том, что, коли я уединения хочу, то зачем мне столько лишнего хлама?

Но, как известно, «либерализм должен быть поддержан и защищен жестокой системой подавления», — вот так и мое спокойное одиночество не должно быть беззащитным. Мне вовсе не хотелось, чтобы тот, кому я вдруг сильно понадоблюсь, мог свободно прийти ко мне и взять меня тепленького голыми руками…

В общем, хочешь мира — готовься к войне.

Когда вдалеке послышался далекий вой тимуровских моторов, а я уже научился узнавать их на слух, я взял двадцатикратный цейссовский бинокль и, выйдя на просторный балкон второго этажа, направил тяжелый прибор в сторону излучины, откуда через несколько минут должен был показаться быстроходный «Ништяк».

Сдвоенный звук моторов становился все громче, и наконец из-за излучины реки вылетел знакомый белый катер. Заложив широкую дугу, он направился в мою сторону, и я, покрутив колесико резкости на бинокле, разглядел Тимура, стоящего у штурвала, и двух мужиков, которые сидели на корме.

Интересно… Я ведь говорил ему, чтобы никого постороннего!

Ладно, увидим. Пока что Тимур не дал мне ни одного повода быть недовольным. Он даже бросил курить «план» после того, как мы с ним поговорили по душам.

А вообще я был доволен, что судьба подбросила мне такого подручного. И в самом деле — ну что бы я стал делать тут один? Как бы управлялся со всем своим хозяйством? Непонятно.

Катер быстро приближался, метров за двадцать до берега моторы заглохли, и «Ништяк» с шорохом выехал на отмель.

На берег сошли Тимур и двое мужиков с ружьями.

Это было интересно и, поставив бинокль на перила балкона, я спустился на первый этаж и вышел на крыльцо встречать гостей.

Дальше все происходило, как у какого-нибудь Некрасова.

На крыльце стоял барин — это, значит, я — и смотрел, как к его дому приближается управляющий, ведущий за собой двоих простолюдинов. Когда они подошли ближе, я смог рассмотреть их. Простолюдины эти явно были какой-то таежной национальности, скорее всего — местные остяки, то бишь ханты. Впрочем, я в этнических тонкостях не дока.

Один — приземистый мужик лет пятидесяти, с морщинистым и обветренным лицом, черноволосый, с узкими черными глазками, спрятавшимися под нависшими, как у Вия, веками. Другой — гораздо моложе, лет двадцати пяти, да и морщин у него было раз в пять меньше. Они были похожи друг на друга, и я понял, что скорее всего это отец и сын.

Подойдя к крыльцу, Тимур указал мужикам на скамью, врытую в землю у стены, и они, не сказав ни слова, чинно уселись. На этой скамье я рассчитывал сидеть в глубокой старости, опершись подбородком на трость, и рассказывать желающим байки и былины о своей богатой приключениями жизни.

Тимур встал напротив крыльца, заложил руки за пояс джинсов, отставил ногу и откашлялся. После такого вступления он вытянул в мою сторону правую руку и торжественно произнес:

— Ой ты, гой еси, добрый молодец, то бишь добрый барин, как его… Короче, бью тебе челом и докладываю.

Потом он почесал в затылке и добавил нормальным голосом:

— Что-то в горле пересохло… Схожу-ка я за пивком.

Он взбежал на крыльцо и прошмыгнул мимо меня в дом.

Я стоял и молчал.

Мне было интересно, чем это все кончится. Мужики, сидевшие на моей мемориальной скамье, тоже молчали и, держа ружья между колен, невозмутимо смотрели на противоположный берег Оби.

Через полминуты Тимур вышел, неся в одной руке две бутылки пива, а в другой два пластиковых стула — вроде того, с которого я чуть не сверзился на набережной Лейтенанта Шмидта. Ненавижу эти стулья. Их привезли строители, чтобы иногда отдыхать от непосильного труда, да так и оставили. Надо будет выкинуть эту гадость.

Поставив стулья напротив скамьи с мужиками, Тимур протянул одну бутылку мне, сел на один из стульев и сделал приглашающий жест — ну что, мол, стоишь, давай, присаживайся, поговорить надо.

Я спустился с крыльца, взял пиво, уселся и, взглянув на мужиков, спросил:

— А гостям не хочешь пива предложить?

— А они непьющие, — бодро ответил Тимур, и мужики кивнули.

Тимур плотно приложился к бутылке, потом вытер губы и сказал:

— Начну с самого начала.