Михаил Березин: Траншея

Когда вечером появились Гизела и Пауль, он потребовал, чтобы включили свет в комнатах первого этажа. Тогда Витек сможет работать и по ночам. Но Пауль решительно заявил, что за его счет никакая работа по ночам не состоится. Шиш! Он по-прежнему не настаивает, чтобы работа непременно завершилась за две недели. Но если Витьку так уж приспичило, он может оплачивать электроэнергию из собственного кармана. Включить? Витек отрицательно замотал головой. То-то!

Тогда Витек принялся выть, и вынырнула луна, как тогда морда хозяина кабака над стойкой. И он вновь схватился за лопату…

Когда он просыпался теперь, выяснялось, что он – в траншее. Граммофон окончательно гавкнулся, но экскаватор еще функционировал. Скрипел, хрипел, сипел, гудел, клацал, но функционировал. А к мексиканцам присоединился Павка Корчагин со товарищи. Они соревновались, кто из них более грязный и оборванный. А потом рядом с Корчагиным неожиданно оказался современный коммунист. Пауль бегал и подбадривал всех, и современный коммунист начал грозить ему пальцем. А либеральный демократ отобрал у одного из мексиканцев мотыгу и попытался вонзить ее в спину Паулю. Тот увернулся, и тогда либеральный демократ вцепился ему зубами в ухо. Витьку это понравилось. Внезапно поднялись крики, что идут танки, и все мигом схватились за лопаты и мотыги, в том числе и либеральный демократ с Паулем. Мать Витька и отец-паралитик задавали темп. В траншею что-то скатилось и оказалось, что это – Олег с перерезанным горлом. Но тут Витек вспомнил, что у него есть алмазы, и что он теперь богаче, чем султан Брунея. Он заплатит, и голову Олега снова пришьют к туловищу…

Вероятно, Пауль боялся к нему приблизиться. Витек не замечал, когда тот доливает ему воду в канистру. Он просто находил ее наполненной – и все…

Наконец, он увидел крыльцо. Тогда он вгрызся в землю и превратился в тысячи маленьких витьков, и все они молотили, молотили грунт… Мексиканцы и корчагинцы сгинули, остались далеко позади. А тысячи маленьких гизел оказались доверху набиты костями. Хрясь, хрясь, хрясь… Витьки начали ощущать дискомфорт – непонятно отчего… А потом они проснулись в траншее и снова был дискомфорт. На какое-то мгновение граммофон ожил и прохрипел: "О, майн либер Августин". "Это не наш граммофон!" – принялись уверять витьки. "Ваш, ваш" – твердили гизелы.

Потом витьки уперлись в крыльцо и заметались по траншее, словно сомнамбулы. И постепенно опять превратились в одного большого Витька. Он держал в руках обломок лопаты – черенок сломался. Оттого и ощущался дискомфорт. Витек отбросил лопату в сторону и улегся на землю. Вокруг сразу же принялись хлопотать Лещинская и Тарасова. Убеждать его, что уже все позади. А он никак не мог поверить, что уже все позади.

Ему вспомнился фильм "Фараон", в котором раб всю жизнь выкапывал ров, чтобы заработать свободу для себя и своей семьи… Ничто не ново под луной…

В траншею заглянул Сигизмунд, и их глаза встретились.

– Герой, – сказал Сигизмунд. – А где же деньги?

Витек выпрыгнул из траншеи и сердце его заколотилось. "Мерседеса" не было…

– Они приедут, – спохватился он, постепенно успокаиваясь.

– Когда?

– Как только стемнеет. Они всегда днем уезжают.

– Так и быть, – сказал Сигизмунд. – Подождем, тем более, что солнце уже заходит.

– Они всегда приезжают в сумерки, – добавил Витек.

Хотя, в такой день… – подумал он.

– Хорошо, что у меня нет брата, – проговорил Сигизмунд. – Собственно, даже если бы и был… Его проблемы – это его проблемы… Если он такой уж дебил…

– Ну что, выкопал? – с вызовом спросил его Витек.

– Выкопал, – согласился Сигизмунд, – выкопал. Иди, хотя бы, умойся.

Витек разыскал канистру и облил себя с ног до головы. Потом пошел в сарай и облачился в рубашку и брюки.

– Красавец, – воскликнул Сигизмунд, увидев рубашку.

Уже вечерело. "Мерседеса" не было. Сигизмунд поежился, пошел к машине и облачился в легкий белый плащ. Он чадил сигарету за сигаретой. Потом, неожиданно, в руках его появился радиотелефон.

– Ничего не поделаешь, парень…

– Ты это о чем? – насторожился Витек.

– Пришел тот самый момент, когда я просто обязан выйти на связь.

– И что ты сообщишь Басу?

– Что денег у меня по-прежнему нет. Или я вру?

– Но ведь они же сейчас приедут!

– В этом я уже не уверен. Ты не знаешь немцев, парень. Одно дело – договариваться, другое дело – платить.

– Погоди! Я выкопал траншею, или нет?

Сигизмунд раздраженно уставился на него.