Майкл Маршалл: Слуга смерти

Допив бутылку, он бросил ее и пошел дальше. Через сто метров он понял, что поступил невоспитанно, и вернулся, чтобы ее подобрать, но не нашел. Он начал понимать, что основательно пьян и столь же основательно заблудился, но продолжал идти, углубляясь в лес. Время, проведенное за изучением карт, показало, что в этих краях даже лесные просеки встречаются редко, но он знал по собственному опыту, хотя и городскому, что у него хорошо развито чувство направления. Не в меньшей степени он сознавал, насколько слаб и что любой минутный порыв может завести его туда, куда ему совсем не хотелось бы, а потом внезапно исчезнуть, оставив его с кровью на руках. Вот почему для него столь важно было заблудиться. Иначе он бы просто передумал, нашел бы какую‑нибудь отговорку. Нет ничего более жалкого, чем с треском провалить собственное самоубийство.

Том Козелек прилетел на Северо‑Запад без каких‑либо определенных планов, за исключением желания оказаться подальше от Лос‑Анджелеса. Он немного постоял посреди Лос‑Анджелесского аэропорта, слегка пьяный, и выбрал Сиэтл, поскольку недавно был там по делу и знал неплохой отель. В Сиэтле он провел одну ночь, а затем поехал на восток, в Каскадные горы. Это странные места: горные вершины, головокружительные долины и иззубренные камни всех оттенков серого. У них даже есть своя небольшая история, из разновидности «А потом они вырубили еще немного деревьев». Но дорог здесь мало, и горы как бы существуют сами по себе; если не знать, куда направляешься — а этого Том не знал, — то легко может показаться, будто дорог тут нет вообще. В течение двух дней он словно в тумане перемещался между маленькими холодными городками, проводя вечера в номерах мотелей перед выключенным телевизором. Он звонил домой, и ему отвечали, отчего становилось лишь хуже. Разговор с женой и детьми был коротким и без скандалов — еще хуже. Порой тяжелее всего сохранять здравомыслие, особенно в ситуации, когда мир разваливается на глазах и становится некуда податься.

В конце концов он нашел городок под названием Шеффер и обосновался там. Шеффер состоял всего лишь из одной главной улицы и пяти поперечных, исчезавших среди покрытых елями крутых холмов. Но, судя по паре высокомерного вида гостиниц и молодежного стиля кафе, где продавали неплохое овсяное печенье и на полке стояли пять подержанных, но почти нетронутых экземпляров «Мостов округа Мэдисон», люди приезжали сюда с определенной целью. В городке имелся также маленький железнодорожный музей, который был закрыт, а также участок заброшенной железной дороги, идущий параллельно главной улице, на котором стояли старые ржавые локомотивы и вагоны. Туристический сезон закончился, и на первый план выдвигались местные жители, вычесывая мох из волос.

За четыре дня до того, как отправиться в лес, Том сидел у стойки в баре «У Большого Фрэнка», самом спокойном из трех имевшихся в городке. Он тупо глядел на экран телевизора, где показывали состязания по какому‑то иностранному виду спорта, правил которого он толком не понимал, и ощущал странное умиротворение, несколько необычное здесь, на территории индейцев. Ему было сорок три года, и он давно стал взрослым. В его распоряжении имелись кредитные карточки и автомобиль. Ему не стоило беспокоиться, что кто‑то может его узнать. При желании он мог сделать вид, будто его зовут Лэнс, и объявить себя бывшим пилотом‑истребителем, который стал миллионером в интернет‑бизнесе, или культовым балетмейстером в направлении джаз‑фьюжн, и никого бы это не взволновало. Он мог поступать так, как ему хотелось, но вся проблема заключалась в том, что ему не хотелось ничего. Вообще.

Сейчас для него уже ничего не имело значения. Он пересек черту.

Он продолжал пить, пока в голове не сделалось холодно и пусто. Неожиданная мысль пришла ему на ум, словно стрела, выпущенная из далекого лука. Он понял, что все же есть способ — пусть не лучший, но вполне приемлемый — избавиться от всех проблем. Он взял еще кружку пива и отнес ее на столик в темном углу, чтобы обдумать эту мысль более тщательно.

Он уже подумывал прежде о самоубийстве, как и большинство людей, но никогда не думал об этом всерьез — так, лишь иногда, чтобы убедиться, что подобная мысль в очередной раз кажется ему нелепой. На этот раз все было по‑другому, и он рассуждал вполне здраво. Да, его жизненная ситуация еще не стала необратимой. Брак его распался, но этого нельзя было сказать обо всех его дружеских связях. Он мог получить новую работу, разрабатывать корпоративные сайты для кого‑нибудь другого. Можно было найти квартиру, самому стирать белье, купить себе микроволновку. Через год все могло стать совсем иначе. И что с того? Он все равно остался бы тем же Томом, неуклюжим мужиком с неопределенными способностями, которого медленно засасывает неумолимая трясина возраста. Он все равно остался бы той же личностью, которую когда‑то занесло в эти края. В жизни у него и так было мало хорошего — что, если тут узнают и об остальном? Выбор, который ему хотелось бы сделать, существовал исключительно в его прошлом.