Марина Серова - Сумерки большого города

Там громоздились, по словам моего дворника, разнообразные столовые приборы, драгоценный фарфор, вызолоченные вазы, статуэтки пастухов и пастушек, серебряные супницы, старинные часы с какими-то фигурками, мелкое столовое серебро и – картины!

У мужиков не было с собою огня, и поэтому они только на следующий день смогли извлечь найденные сокровища из подвала. Скрыв свою находку от всех, они поделили все «по-честному». Чтобы никому не было обидно, они бросили жребий, кому что достанется.

Для них было очевидно, что хозяев всего этого добра больше нет на свете. Мысль о том, чтобы передать все это в руки государства, им в голову пришла – на мгновение, но одобрения она ни у кого не вызвала. Их ослепила надежда получить легкие деньги за найденные ими сокровища.

И, только вернувшись со своей частью добычи в город, наш дворник осознал, что он и понятия не имеет о том, как же сбыть все это добро с рук, не вызвав при этом ненужных подозрений.

Тут-то я наконец понял, почему именно меня он подловил на пороге подъезда и выбрал в качестве своего конфидента!

С кем еще из жильцов нашего дома он бы обсудил то, как ему сбыть с рук эти предметы старины? Я никогда не считал нужным скрывать от кого-либо свой интерес к антиквариату. Все соседи видели, как я не позволил одной молодой семье выкинуть старое, побитое и исцарапанное пианино прошлого века, выкупив его за смешные деньги. И кое-кто впоследствии распускал слухи, что я неплохо на этом нажился, продав инструмент в антикварный магазин после незначительной реставрации.

Так что наш дворник сделал верный выбор, поведав свою историю именно мне. Как вскоре выяснилось, ему по жребию досталось несколько посеребренных вилок и ложек, старинные часы с фигурами и две картины.

Картины-то и смущали его больше всего, потому что если ложки и даже часы еще можно было списать на некое наследство «от бабушки», то картины явно выбивались из такой простенькой версии.

Я попросил его показать мне полотна, и дворник, помявшись для порядка, достал из-за дивана два пыльных холста в облупившихся рамах. Одна из них меня совсем не заинтересовала – на ней был изображен какой-то стандартный итальянский пейзаж, писанный явно начинающим студентом Академии художеств, впервые поехавшим по стипендии в Италию – в страну «колыбели искусств».

Зато второй холст оказался вещицей совсем другого сорта! Он был явно старше первой картины – на несколько столетий, по крайней мере, и я решил, что принадлежит он какому-либо мастеру голландской школы. Картина сильно потемнела и потрескалась, но все же можно было различить некоторые детали натюрморта.

Я сразу же решил, что оставлю эту картину себе, но не показал дворнику вида, что я заинтересовался, чтобы этот хитрый мужик не вытянул из меня больше денег, чем я мог тогда ему предложить.

Я небрежно пообещал ему помочь с оценкой столового серебра и часов, чтобы в антикварном магазине его не надули. А о картинах я сказал, что они наведут власти на ненужные подозрения, и что я готов их купить за небольшую сумму, поскольку полотна эти могут считаться дорогими только потому, что они такие старые.

Моего собеседника убедило это объяснение, и через несколько дней, когда уже стемнело и все жильцы улеглись в свои кровати, дворник постучал в мою дверь, быстро вручил мне завернутые в бумагу картины, схватил приготовленные мной деньги и убежал к себе в котельную.

Все то время, что я жил в том провинциальном городке, свое приобретение я никому не демонстрировал – во избежание каких-либо проблем. Но, переехав в Москву, я перестал его скрывать. Из-за этого и произошел один весьма неприятный инцидент, о котором ты, сын, скорее всего, совсем не помнишь...

Как я уже упоминал, обе картины оказались в весьма плохом состоянии, особенно натюрморт, так как он был старинным. Несколько десятков лет, проведенных им в сыром подвале, чуть было его не погубили. В нормальных условиях процессы разрушения полотна приостановились, но полностью они не прекратились.

Так что однажды один из моих знакомых посоветовал мне обратиться к какому-нибудь художнику, который должен знать, что следует предпринять, пока краски совсем не осыпятся с холстов.

Я всерьез задумался над этим вопросом, и действительно, вскоре мне присоветовали одного подходящего человека, квалифицированного специалиста из Ленинграда, не склонного задавать своим клиентам лишние вопросы. Он взял мои картины к себе домой на несколько месяцев, в течение которых собирался провести все необходимые для закрепления старых красок процедуры.