Виталий Гладкий - Золотая паутина

– Кто его туда направил и по какому поводу?

– Кто направил… – повторил хозяин кабинета, морща лоб. – Кто направил… Я! – вдруг заговорил быстро, напористо. – Ну да, конечно, я. Теперь вспомнил. Знаете, дел невпроворот, за всем сам не уследишь, все не запомнишь. А приходится. Совсем из головы вылетело. Что-то случилось?

– Извините, но вы не ответили мне – зачем был послан в командировку Артур Борисович.

– А… – махнул рукой руководитель СМУ. – Пустяки разные. Но что поделаешь? Нужно… Два года назад мы заключили договор с магаданскими строителями на предмет оказания им шефской помощи. Новый, более прогрессивный метод выполнения монтажных работ. Теперь и сами не рады – дело движется туго. Специфика, знаете ли, у них там – морозы большие, ветер… Крайний Север. Но дал слово – держи. Вот и сидят наши специалисты в Магадане месяцами. Внедряют…

– Что ж, понятно… – старший оперуполномоченный сделал пометку в своем блокноте. – Скажите, а что собой представляет Зиселевич как инженер, специалист?

– По этому поводу ничего определенного сказать не могу, – твердо ответил Сванадзе. – Как человек, личность довольно приятная – вежлив, предупредителен, пользуется у товарищей по работе авторитетом. Так мне говорили. Не пьет, на работу не опаздывает. А как специалист… Вам придется обратиться к главному инженеру – Зиселевич находится в его непосредственном подчинении.

– Когда заканчивается срок командировки?

– Когда? – начальник СМУ пожевал губами, подняв глаза к потолку. – Вот уж чего не помню… – развел руками.

– А кто за этим следит?

– Главный инженер. Я уже говорил, что он в его службе.

– Странно…

– Что – странно?

– Я разговаривал с ним. Он утверждает, что послать Зиселевича распорядились лично вы. И что по всем вопросам, касающимся этой поездки, в том числе и по срокам пребывания в Магадане, нужно обращаться только к вам.

– О, ну и народ!.. – Сванадзе побагровел от возмущения. – Нет, но вы только подумайте! Он, видите ли, утверждает, что я выполняю его функции – так получается? Нет, я этого так не оставлю! – Я… – Экспансивный южанин потянулся к клавише селектора. – Я его сейчас вызову сюда!

– Не нужно, – капитан закрыл блокнот, спрятал ручку. – Да его сейчас и нет. – Нестеренко немного подождал, пока собеседник успокоится. – Это не суть важно. Видите ли, дело в том, что Зиселевич… погиб.

– Зиселевич?.. – начальник СМУ даже привстал от неожиданности. – Как… погиб? Лицо Сванадзе выражало неподдельный испуг.

– Лелик, что с тобой?

Мать Леопольда, увядшая белокурая женщина с грустными красивыми глазами, пыталась разговорить сына.

– Нездоровится, ма… Пойду прилягу…

– У тебя что-то случилось… – Софья Яновна придержала его за рукав и силком усадила на диван. – Что?

– Прости, но мне нечего тебе сказать. Я просто устал…

– Лелик, ты знаешь, я не вмешиваюсь в твои дела. Но я вижу тебя так редко. И очень скучаю. В последнее время ты очень изменился – стал нервным, раздражительным. Нет, нет, не перебивай! Я чувствую, что с тобой творится что-то неладное.

– Я уже взрослый человек! И не нужно зря переживать. Тебе это вредно. Кстати, возьми деньги.

– Деньги? Откуда так много?

– Вернули старый долг. А теперь я буду спать. Разбудишь меня в шесть?

– Ладно… Может, чаю с малиной выпьешь?

– Спасибо, не хочу…

В семь вечера Леопольд был возле ВДНХ. Сидя в "Жигулях", он с нетерпением посматривал на часы – ждал.

– Привет, – с силой хлопнув дверкой, в кабину влез парень, которого Лелик привозил на дачу к Бубенчикову. – Поехали…

– Ну как? – не выдержал Турчинский, сворачивая в переулок.

– Влипли…

– Что?! – от неожиданности Леопольд резко притормозил.

– Ты что, дуролом! – рявкнул верзила. – Гробануться захотел?

– Пошел ты… – Турчинский с ненавистью посмотрел на пассажира и включил скорость. – Что случилось? – спросил он через минуту. Спросил спокойно, но вдруг что-то оборвалось и заныло под ложечкой, как после удара в солнечное сплетение.

– Сяву взяли.

– Почему… как…

– Молча. Тьфу! – сплюнул здоровяк. – Шмакодявка…

– А "извозчик"?

– Рванул с перепугу. Придурок…

– Что теперь?

– А почем я знаю? Вези к своему… бульдожке…

Леопольд при последних словах парня, несмотря на серьезность положения, не удержался и хмуро улыбнулся – и в повадках Игнатия Пантелеевича, и во внешнем облике было что-то бульдожье. Он и впрямь был упрям и цепок, лицо в крупных складках и с большим губастым ртом. Ростом и фигурой Бубенчиков тоже не вышел – кривоног, приземист, ходил, переваливаясь с ноги на ногу, не спеша…