Чингиз Абдуллаев - Манипулятор

— Ну почему сразу взятку? У вас будут расходы на дорогие лекарства, на оплату врачам…

— Это называется взяткой, — упрямо вторил Симонов. — Извините, но мне кажется, вам нужно уйти. Мы закончили наш разговор.

— Не стоит быть таким идеалистом, — посоветовал Петровский. — Если вы служите благородному делу…

— И даже в этом случае я вынужден отказаться.

— К чему такая принципиальность? — поморщился Святослав Олегович. — Не надо так много высоких слов. Давайте сразу условимся, что мы думаем о пользе дела, а не о деньгах, которые готовы платить. Однако чтобы вы поняли, о чем идет речь, я назову вам сумму. Один миллион рублей. — Он специально повысил голос, чтобы его услышали в соседних комнатах.

Главврач улыбнулся.

— Хотите поразить меня такой невероятной цифрой.

— Тридцать тысяч долларов или чуть больше, — пересчитал на американские деньги Петровский. — Вы сможете переехать в другой дом, жить более достойно…

— Уходите, — беззлобно предложил Симонов. — Мне неудобно выгонять вас из собственного дома.

— Любой человек должен сознавать, во имя чего он идет на неприятности для самого себя, — не отступал Петровский. — Вы сами считаете, что нельзя пропускать Качанова в Думу. Так почему же отказываетесь нам помочь?

— Благородная цель не может оправдать негодных средств, — возразил Симонов, — я лично в этом убежден.

В этот момент зазвонил телефон. Святослав Олегович, извинившись, достал аппарат, включил его.

— Мы все обговорили, — сообщил Юлай Абуталипович, — Ильин согласился позвонить прокурору области. Но потребовал двадцать тысяч. Я был вынужден согласиться.

— За один звонок? — не поверил своим ушам Петровский.

— Да. Но ты можешь ехать к прокурору области. Он прямо сейчас тебе ждет.

— Я все понял. — Святослав Олегович убрал аппарат и посмотрел на сидевшего рядом врача. «Какие удивительно разные люки, — подумал он. — Прокурор в Москве за телефонный звонок берет двадцать тысяч долларов, а главный врач провинциальной больницы отказывается от миллиона. Или можно предложить больше?» — Вы идеалист, — поднялся он. — Знаете, что говорил Лоуэлл по такому поводу? «Только дураки и покойники никогда не меняют своих мнений». Вам не обидно быть в такой компании? А если я предложу еще большую сумму? Скажем, пятьдесят тысяч долларов? Или вы и от нее откажетесь?

Симонов улыбнулся. Петровский почувствовал, как начинает заводиться.

— Семьдесят тысяч долларов, — сказал он. — Восемьдесят. — Лицо хозяина дома оставалось спокойным. Святослав Олегович нахмурился, — Может быть, сто тысяч? Сто тысяч долларов. Вы понимаете, какая это сумма? В переводе на наши деньги три миллиона рублей. Зарплата за всю оставшуюся жизнь. Даже если вы будете работать в больнице еще двадцать лет, вам не получить таких денег. Согласны?

— Нет, — рассмеялся Игорь Сергеевич.

И самое обидное было то, что он даже не возмущался, а смеялся. Смеялся над деньгами.

Петровский невольно почувствовал уважение к этому человеку, который мог так легко отказаться от любой денежной суммы. И тут окончательно понял, что у него нет ни единого шанса уговорить главврача. Даже если он предложит ему миллион долларов. Существуют люди, которых нельзя купить вообще. Оказывается, в этом мире еще встречаются индивидуумы, не торгующие совестью. Редко, но вот встречаются. Петровский пошел к выходу. Симонов поднялся следом за ним.

Уже выходя из квартиры, Святослав Олегович обернулся.

— Извините меня, — почти искренне произнес он. — Я не хотел вас оскорбить. Вы удивительный человек. Я очень редко сталкиваюсь с такими идеалистами.

— Лоуэлл говорил, что иногда можно встретить подобных чудаков, — напомнил Симонов, — но их с каждым годом становится все меньше и меньше.

— Да, — согласился Святослав Олегович, — иногда мне бывает жаль, что человечество меняется не в лучшую сторону. — Он вышел из квартиры, мягко закрыв дверь. Спускаясь по лестнице, продолжал думать: “Удивительный человек! Живёт на восьмом этаже без работающего лифта, кормит семью младшей дочери и отказывается от трех миллионов рублей. Сумасшедший! И всетаки порой получаешь удовольствие, наблюдая такое проявление человеческого духа». — Он подошел к автомобилю и приказал: — Срочно к прокурору области.

По дороге Петровский быстро съел привезенные бутерброды. Бубенцов сидел рядом и ждал, когда ему расскажут о состоявшемся разговоре. Он не сомневался, что его патрону удалось обо всем договориться. Но тот упрямо молчал. И лишь когда они подъехали к роскошному двухэтажному собняку прокурора области, спросил: