Билл Белинджер - Самая долгая секунда

— Как только я что-нибудь узнаю, я сообщу вам, — сказал Боцелл.

— Я узнал кое-что новое о тысячедолларовой банкноте, — сказал Йенсен и положил трубку. — Эта банкнота зарегистрирована в Федеральном Банке Нью-Йорка.

— Пацифик получил банкноту в этом банке?

— Нет, у него там нет счета и это имя там никому неизвестно.

Бурровс задумался.

— Может быть, Пацифик хотел уехать из Нью-Йорка и у него была с собой всего тысяча долларов. Не желая носить с собой мелкие купюры, он мог просто-напросто обменять их на одну банкноту.

— В принципе это возможно, но здесь есть одно «но».

— То есть?

— Почему он носил банкноту не в бумажнике или в пиджаке? Ведь, нося ее в ботинке, он мог очень быстро истрепать ее.

Бурровс кивнул согласно.

— Да, действительно. Возможно, он не собирался долго носить эти деньги при себе. Он ведь мог спрятать их туда всего на один-два часа. Но зачем надо было прятать их в ботинок?

— Вполне возможно, он хотел встретиться с кем-нибудь, кого он боялся, поэтому спрятал деньги на всякий случай в ботинок.

— Может быть и так, — сказал Бурровс.

— Но мы не знаем, получил Пацифик эту банкноту в банке или где-нибудь еще.

— Как бы там ни было, — сказал Бурровс, — а тысяча долларов была у него с собой.

В этот день я остался вечером дома и стал изучать книги генерала Генри. Долгие описания боевых действий Роммеля не навели меня ни на какие мысли. Я не нашел в них никаких зацепок. Но когда описание успехов Роммеля закончилось и началось отступление его корпуса, я стал читать книгу с все более возрастающим интересом. Я тщательно изучал карты военных действий. Географические названия мест, где армия Роммеля терпела поражения, вызвали у меня какие-то неопределенные ассоциации.

Поздно вечером я выкурил еще одну сигарету с марихуаной и заснул. Под утро мне приснился опять тот же давний кошмар. Опять мне снилась длинная комната с одним освещенным углом, и движение бесформенных теней в темноте, и долгое ожидание неизвестно чего. Но теперь мне казалось, что тени приближаются к источнику света и я почти могу различить их. В этот момент я услышал какой-то голос. Голос, который должен был разорвать пелену ужаса и рассказать мне, наконец, правду. Эта сцена, казалось, существовала в другом измерении, вне времени и пространства. Полумрак, беззвучные движения теней и ожидание: долгая, долгая секунда ожидания, секунда длиною в жизнь, самая долгая секунда в моей жизни.

Утром меня разбудил телефонный звонок. Звонил Боцелл. Он договорился с Максвеллом Клаузеном о встрече.

— Клаузен будет ждать вас в Международном Пресс-клубе в полдень.

Международный Пресс-клуб находился на Тридцать шестой улице. Мы встретились с Максвеллом точно в назначенное время. Это был высокий сухопарый человек с густой седой шевелюрой. Очевидно, Боцелл описал ему меня очень подробно, потому что, как только я вошел в бар, он сам подошел ко мне и представился. Мы сели за столик и заказали напитки.

— Насколько я понял, вы интересуетесь Саудовской Аравией.

Я кивнул и написал вопрос. Прочитав его, Клаузен ответил:

— В Саудовской Аравии примерно пятнадцать процентов населения составляют рабы в буквальном смысле этого слова. Ежемесячно десятки тысяч рабов доставляются по Красному морю в Аравию. Их высаживают недалеко от пустыни Азуди, а конечная цель их путешествия — Мекка. Там находится самый большой невольничий рынок. Туда их везут через Йемен.

На мой следующий вопрос он ответил:

— Египтяне не могут задерживать эти лодки с невольниками, потому что стоит египетской канонерке приблизиться, как рабов тут же прямо в цепях выбрасывают за борт и топят.

Почему до сих пор торгуют рабами?

Клаузен прочитал мой очередной вопрос и кивнул понимающе.

— Как вы знаете, Саудовская Аравия и близлежащие страны имеют миллионные доходы от нефтяных месторождений. Все эти страны слабо развиты, и им необходимы рабы для работы на кофейных и сахарных плантациях. Им нужны рабы обоего пола. Самый большой невольничий рынок находится в Мекке, он называется Эль-Сувейка.

Мой следующий вопрос был сложнее и длиннее, поэтому я писал его довольно долго. Прочитав его. Клаузен задумался. Потом он произнес:

— Конечно, правительствам западных стран это известно. Больше того, об этом известно уже и в ООН. Но дело слишком опасное и никто не хочет связываться. Здесь завязаны интересы многих нефтяных магнатов, поэтому никаких официальных действий предпринято не было.