Лин Гамильтон - Этрусская химера

— В самом деле? — поинтересовался Лукка.

— Да, — ответила я. — Какое-то время гидрия была у меня. Леклерк подбросил ее в мою машину на стоянке в Ницце.

— Он отдал ее вам? Зачем ему это понадобилось? — спросил Хэнк.

— Чтобы Лара переправила ее через границу, — пояснил Лейк. — Похоже, Леклерк являлся человеком отнюдь не брезгливым, но дураком его назвать было нельзя. Он не намеревался рисковать на границе. Если бы Лару поймали, он все равно остался бы при своих десяти тысячах.

— Наверно, это так, — согласилась я. — Мне удалось провезти сосуд в Италию, после чего он позвонил Джино, сообщил ему, что гидрия находится у меня, и, когда это было подтверждено, Леклерк получил свои двадцать тысяч. Неплохой заработок для одного дня.

— Этот человек позорит нашу профессию, — проговорил Мондрагон. — Полнейший мошенник.

— Теперь понятно, что приключилось потом, — сказал Хэнк. — Мы попытались забрать ее, не сумели этого сделать, и тогда гидрия закончила свой путь в полицейском участке у карабинеров.

— Я бы сказала, что на ее пути туда произошло еще несколько так называемых инцидентов, — проговорила я.

— Я не могу понять одного, — перебил меня Палладини, — кто все время звонил карабинерам? Неужели Леклерк пытался вести двойную игру?

— На мой взгляд, если судить по тем отчетам, которые я читал, и если найденное возле Танеллы тело действительно принадлежало Леклерку, он был уже мертв, когда звонки еще продолжали поступать, — заметил Лукка.

— Итак, по-моему, пора обратиться к моему второму списку, — предложила я. — Или ко льву, как я назвала анти-Лейковскую группировку.

— Жду не дождусь, — прокомментировал Лейк и добавил:

— Простите за то, что прервал.

— Львиная голова Химеры не настолько интересовалась тем, чтобы гидрия была возвращена в итальянский музей, как все остальные.

— И чего же хотела эта группа? — спросил Палладини.

— Дискредитации Кроуфорда Лейка.

— Не подать ли в суд, — задумчиво вопросил Лейк.

— Прошу присутствующих быть поосторожнее со словами, — предупредил Палладини. — Не забывайте, что я адвокат.

— Я не боюсь собственных слов, — проговорил Мариани. — И меня нелегко запугать. Вы погубили мое дело, Лейк, и притом совсем неэтичным способом. Ваша манера вести дела омерзительна.

— Более чем согласен, — присоединился к его словам Джино Мауро.

— Вы говорите ерунду, — возразил Лейк. — Причем оба. Если развивать далее нашу метафору о Химере, ваш рык страдает отсутствием зубов. Вы, Мариани, хвастун, и знаете всему цену, но только не стоимость. Вы слишком переплатили за этрусского Аплу, как переплачивали вы и за все остальное. Если бы я не прибрал к рукам вашу компанию, это сделал бы кто-нибудь другой.

Что касается вас, мистер Мауро, вы слишком поторопились насладиться привилегиями богатства — в том виде, какими вы их представляли себе. Пока вы тратили свое время на бесчисленных девиц, давая им обещания, которые и не думали выполнять, клиенты пачками оставляли вас.

— Я не ослышалась, он сказал, на бесчисленных девиц? — спросила Дотти, глядя на Джино.

— Мне очень жаль разочаровывать вас, мадам, — обратился Лейк к Дотти, — Но ваш приятель до сих пор не расстался с женой. Ну, а как вы, Розати? Не желаете ли присоединиться?

— Я не питаю к вам зла, Лейк, — ответил Розати. — Но если говорить откровенно, мне все равно. Кроме того, я не имел абсолютно никакого представления о том, что вы называете заговором льва.

— Мне кажется, все мы забываем о том, что речь здесь идет о более важных вопросах, — заговорил Джианни Вери. — Таких, как свобода слова. Я не боюсь выступать против цензуры. Я потерял работу потому, что посмел написать о вас, Лейк, отрицательную статью. Вы добились моего увольнения. Я уже должен был стать редактором, и вы погубили мою карьеру. Насколько мне известно, ваши продолжающиеся успехи являются пощечиной свободе слова как таковой.

— Вы потеряли свою работу в газете, — возразил Лейк, — не потому, что написали обо мне. Какая-нибудь статья обо мне выходит почти ежедневно, и уверяю вас, я обращаю на них очень мало внимания, если вообще замечаю. Нет, вы потеряли свое место потому, как вы только что неопровержимо продемонстрировали, сделавшись частью этой группы, что обнаружили полное пренебрежение к истине. Я не имел никакого отношения к вашему увольнению, однако, узнав о нем, порадовался от души.

— А что вы скажете мне, Кроуфорд? — спросила Анна.

— Осторожнее, Анна, — предостерегла ее Евгения.