Лин Гамильтон - Этрусская химера

— Ладно.

— Не смей! — воскликнул Джино.

— Я должна это сделать, — сказала она. — Иначе мне просто не будет места на свете.

— Слушаем вас и уже затаили дыхание, — произнес Лейк.

Дотти пару раз открыла рот, но не сумела выдавить ни звука.

— Итак, ты побывала в шато Робера Годара в утро его смерти, — напомнила я.

— Правильно, — сказала она наконец. — Я была обязана приглядывать за положением дел в Виши, но мне была нужна также его столовая. Скоро я открываю в Новом Орлеане новый магазин, и мне нужны вещи. Годар обещал мне подумать об этом и сказал, что я могу вернуться на следующий день. Я вошла в шато, не постучав. Он не подходил к двери, понимаете. Ему приходилось слишком долго добираться до нее. Но дверь была открыта, и я просто вошла. Потом я прошла в ту комнату, где он хранил все свои древности, ну, знаешь, ту жуткую, которую освещают электрические лампочки без абажуров, а над головой летают птицы, — обратилась она ко мне. Я согласно кивнула.

— Витрина с гидрией была не заперта. Я подошла к ней и решила попытаться купить эту вещь или сказать ему, что я — член Сосьета и отвезу ее обществу от его имени. Теперь, когда я была там, весь этот заговор под прикрытием фамилии Лейка казался мне глупостью.

Я достала гидрию из витрины и понесла ее в кабинет Робера Годара, — продолжила она. — Я не хотела пугать его. Он как раз возился с веревками, и дверца люка уже была открыта. Годар увидел меня с гидрией в руках и, наверно, решил, что я собираюсь украсть ее, потому что он заорал на меня, а потом как бы дернулся в мою сторону. Он упал прямо в люк и ударился об пол с таким жутким звуком. Потом этот хруст…

— Должно быть, ударился о камень черепом, — предположил Лукка.

— Ради Бога, не надо, — попросила Дотти. — Я не могу вспоминать об этом. Он лежал внизу в таком жутком виде, и кровь текла из головы. Я запаниковала.

— А где в этот момент находилась гидрия? — спросила я.

— У меня, — ответила она. — Я заметила, что не выпускаю ее из рук, только почти у самого города. Клянусь, что я не хотела красть ее и не убивала Робера Годара. Это был несчастный случай. Я не прикасалась к нему. Но я знаю, что вина в его смерти лежит на мне.

Она зарыдала.

— Но если сосуд уже был у тебя, почему ты просто не привезла его сюда? — спросил Хэнк. — То есть я хочу знать, каким именно образом гидрия попала к Ларе?

— Вернувшись в город, я попыталась решить, что делать дальше, — пояснила она. — Я понимала, что должна сообщить о смерти Годара. Я предполагала сделать это анонимно, из какого-нибудь автомата. Но тут мне встретился этот одиозный человек.

— Что еще за одиозный человек? — поинтересовалась Евгения.

— Пьер Леклерк, — сказала Дотти. — Наверно, он побывал у Годара, видел, что произошло, и последовал за мной. Он изобразил, что хочет оказать мне помощь, но я знала, что это не так. Это был жуткий негодяй. Он сказал, что полиция решит, что это я столкнула Годара в подвал и украла гидрию, но сам он, конечно, не допускает подобной мысли. Я сказала ему, что представляю группу людей, добивающихся возвращения гидрии в Италию, в коллекцию Розати. Леклерк изобразил сочувствие и сказал, что, если я передам ему гидрию вместе с двадцатью тысячами долларов, он избавит меня от всяких проблем.

— Боже мой, — проговорил Хэнк. — Чистейшее вымогательство!

— Вы так считаете? — спросил Джино.

— Двадцати тысяч долларов у меня не было, поэтому я позвала на помощь Джино, — продолжила Дотти. — Он — чудесный человек. Мы скоро поженимся.

По-моему, в этом месте Лейк весело фыркнул.

— Он сказал мне, чтобы я ехала прямо в Италию. Вот и все. Джино обещал все уладить. Жаль, что я впутала в это дело тебя, милый, — добавила она, поворачиваясь к нему. — Но ведь мы с тобой ничего плохого не сделали и поэтому вправе рассказывать о случившемся кому угодно.

— А что еще можно рассказывать? Я устроил, чтобы парню заплатили, как он хотел, после чего и не слышал о нем, — проговорил Мауро.

— Джино! — сказала Дотти.

— Ладно, ладно. Сделка заключалась в том, чтобы Леклерк получил двадцать тысяч баксов только в том случае, если он привезет гидрию в Италию. Я подумал, что мы можем кое-что извлечь из его неудачи. Ему заплатили десять тысяч во Франции, а остальные десять он должен был получить после того как гидрия благополучно окажется в Италии, в руках одного из нас.

— И у вас получилось? — спросил Лукка.

— Да, — ответил Джино. — Леклерк сообщил мне, что сосуд находится у Лары.