Лариса Соболева - Бриллианты на пять минут

– Настя… – едва зашевелил Николай губами. – Ты лучшее, что у меня было…

Это оказались его последние слова. Анастасия сама закрыла ему глаза. Она не рыдала в голос, лишь по щекам струились слезы и тихо капали на платье. Она долго сидела у тела мужа, держа дочь за руку. Сколько же лет им удалось побыть вместе? Почти год в девятнадцатом, потом с тридцатого по тридцать шестой. Не набиралось и семи лет. Как мало…В обществе, в котором Анастасия воспитывалась, подобный брак назывался презрительным словом – мезальянс. Он был выходцем из крестьян, а она – дворянка. Действительно, неравный брак. Но никогда Анастасия не ощущала разницы между собой и Николаем, она, собственно, даже не думала об этом. Она просто любила его, как и он ее.

Когда пришли забрать тело Николая, Анастасия вышла в коридор… и вдруг увидела два портрета на стене – дедушки с ехидной улыбкой и усатого жандарма во френче. Анастасия шла прямо на эти портреты, не сводя с них немигающих глаз. Остановилась за два метра и по очереди задержала взгляд на каждом.

– Будьте вы прокляты! – бросила она в лица тех, кто изуродовал жизнь ее и Николая.

– Вы с ума сошли! – схватил ее за плечи врач. Он огляделся по сторонам, взял Анастасию за руку и потащил в свой маленький кабинет. Втолкнув внутрь, тщательно закрыл дверь, повернулся к ней и повторил: – Вы с ума сошли. Как вы могли так неосмотрительно… Никогда, даже во сне не произносите этих слов.

– Мне все равно, – прошептала Анастасия, отрешенно глядя перед собой.

– С вами дочь, – укорил врач. – Так нельзя. Подумайте о ней. Ваше счастье, что только я услышал. Выпейте, это поможет.

Спирт обжег горло, но расслабил мозг, отпустил душу из тисков невыносимой боли.

Вернувшись в Свердловск, Анастасия начала пить. Левка пилил ее за это, отбирал бутылки, стыдил.

После войны втроем они переехали в тот город, где была могила Стрижака. Она нашла работу – в одном из институтов стала преподавать французский язык, перестала пить. А когда возникла дружба с Китаем, давала уроки китайского всем желающим. Ей помогал Левка, демонстрируя наглядно, как звучит язык в диалогах. Анастасия смеялась: Левка знал китайский лучше, чем русский.

Еще один раз она достала колье – продала камень из него и на вырученные деньги купила дом. Левка жил в ее доме, по-прежнему хозяйничал, мастерски управляясь со всем одной рукой. Правда, начальство Анастасии интересовалось: почему преподаватель института живет в гражданском браке, это, мол, безнравственно и плохой пример для студентов. Чтобы отвадить от себя многочисленных поклонников и избавиться от нездорового любопытства, Анастасия в приказном порядке повела Левку в загс. Он стал ее мужем официально, на деле таковым не являясь и после бракосочетания. Когда она брала его с собой на банкеты или мероприятия, у многих недоуменно вытягивались лица. Как красивая и статная женщина вышла замуж за… урода, едва связывающего два слова, да еще инвалида. Но Анастасия не смущалась. Смущался Левка, говорил ей, отказываясь собираться на очередное мероприятие:

– Со мной ить стыдно на люди выйти. Может, дома останусь?

– Ты пойдешь, я так хочу, – властно отвечала она.

С годами властность стала ее основной чертой, что выводило из себя своенравную Ксюшу, тем не менее матери она побаивалась.

В возрасте шестидесяти пяти лет Левка тяжело заболел. Его лечили, но… Тогда-то Анастасия, ухаживая за ним, разговорила его и узнала, как выслеживал он Кочуру, как убил его приятелей. А напоследок Левка признался:

– И я, дурак, любил тебя всю жисть.

– Я это всегда знала, – сказала Анастасия и крепко поцеловала его в губы, как целовала единственного на свете мужчину – Николку Стрижака.

Повзрослевшую Ксению носило по стране. Анастасия осталась одна. Она работала до семидесяти шести лет, затем сказала: устала.

– Вот здесь они и лежат все трое, – сказала Ксения Николаевна. – Левушка, мой отец и мама. Наверное, ее следовало похоронить между ними, но… как получилось. Мама лежит рядом с мужем, она так хотела. А ведь не была с ним ни расписана, ни венчана, и разница между ними была огромная…

– Ба, а как ты узнала эту историю? Ты же говорила, что твоя мама никогда не рассказывала о своей жизни.

– Подслушала, – призналась Ксения Николаевна. – Перед смертью мама попросила привести священника и ему на исповеди все рассказала, а я за дверью стояла.