Лариса Соболева - Бриллианты на пять минут

– Действительно, просто и примитивно, – согласился Щукин. – Скажите, Генрих, вы знаете человека по фамилии Пушко?

Генрих сосредоточенно сдвинул брови, вспоминая.

– Н-нет… кажется. Хотя возможно, я и слышал эту фамилию…

– Я напомню. Фотограф Пушко.

– Не припоминаю…

Щукин достал две фотографии, подал Генриху:

– Когда были сделаны эти кадры?

– А! Так это папин юбилей пять лет назад.

– Значит, вам должен быть знаком Пушко. Эти фотографии делал он.

– Погодите, погодите… Да, его порекомендовали отцу, он снимал в ресторане, где мы отмечали юбилей. Он отлично снимал, брал за работу недорого. Кстати, у нас есть много фотографий того вечера, некоторые забавные получились. Мы подарили всем гостям по несколько фотографий. Если не ошибаюсь, фотограф спился. А почему вы спрашиваете?

– Его убили.

– Неужели? Жаль.

– А знаете, что послужило причиной убийства? Колье «Алголь».

– Не понимаю.

– У старушки, что приносила колье вашему отцу, его украл Пушко. Скажите, Генрих, вы не думали, почему ваш отец решил отдать колье убийце? Разве не странно: он едва ли с ума не сошел, увидев ожерелье, и вдруг, получив его от Веры Антоновны, которая тоже погибла, отдает человеку, зная, что перед ним убийца? Заметьте, убийца не требовал отдать колье, Казимир Лаврентьевич сам сказал, что отдаст его.

– Не знаю. Правда, не знаю. – И Генрих подкрепил слова жестом недоумения, разведя руки в стороны. – Все, что произошло, не умещается у меня в голове.

– Вы не помните, кто порекомендовал вам Пушко как фотографа?

– Это было пять лет назад… И я ведь не занимался юбилеем. Но отец потом его приглашал и на мамин юбилей… Простите, а где вы взяли наши фотографии?

– У Пушко. Он хранил много своих работ. А эти две, как вы сказали, забавные. И ракурс удачный, и герои зафиксированы в исключительно смешных позах. Да, такие «залипухи» часто случаются во время торжеств, но подметить и вовремя запечатлеть их далеко не каждому фотографу по плечу. А вот это кто? Видите, позади вашего отца за отдельным столиком сидит человек… Я хотел бы знать: он тоже был приглашен на юбилей или попал в кадр случайно?

– Нет, не случайно. Мы сняли зал полностью, и случайных людей там не могло быть. А это… один знакомый… довольно близкий. Был. Папа ему много помогал, но, как говорится, близкие часто предают. После инцидента с ним отец отмежевался от многих друзей. Если это не очень важно для вас… мне бы не хотелось о нем говорить.

– Это неважно. Извините, что потревожил, мне пора. – Уже стоя на пороге, Щукин оглянулся, ободряюще тронул за плечо Генриха. – Вижу, вы любили отца. Очень жаль, что так вышло. Нелепо. Да! Генрих, я завтра жду вас в прокуратуре, нужно кое-что засвидетельствовать в деле вашего отца.

– В котором часу?

– В двенадцать.

– Буду. До свидания, Архип Лукич.

Ну, в общем-то, можно было поставить точку. Щукин улыбнулся самому себе, открыл дверцу автомобиля и вынул из-за пояса зазвонивший мобильник:

– Слушаю.

– Архип Лукич, это Вадим. Батон вымыл полы в мастерской, вернулся домой пешком и без приключений.

– Ну и замечательно. Отдыхайте.

Всего две фотографии покоились на столе Щукина, а вокруг, стоя, склонились его помощники. Щукин сидел, откинувшись на спинку стула. Он-то изучил снимки вдоль и поперек. Конечно, мечталось устроить спектакль с атрибутами помпезного разоблачения, но… Человек, столкнувшийся с неудачами, сомневается в себе, ему необходимо подтверждение его правоты. И вообще, хотелось бы услышать дифирамбы в свою честь…

– Вы уверены, Архип Лукич? – опасливо спросил Слава.

– Посчитайте сами, – сказал он. – Вам известно все, что было известно мне до находки этих фотоснимков. Считайте.

– Да тут и считать нечего, вы правы, – высказался Гена. – Только у нас нет конкретных улик против него. Как будем действовать?

Щукин задумался, потирая нос указательным пальцем.

– Одна улика все же есть, хоть и нематериальная, – наконец, сказал он. – Ложь. Зачем человеку лгать, если он ни в чем не повинен? И потом, ребята, я все его ходы просчитал. Но Слава прав: у нас ничего на него нет. Остается одно – расколоть. Тогда нам не понадобится идентифицировать голоса, сверять алиби, то есть проделывать массу лишней работы и рисковать. Ведь убийца, почувствовав угрозу разоблачения, может уйти. Но прошу вас: не стесняйтесь в средствах, а также помните – это опасный убийца. Что ему взбредет в больную голову, я не в силах предвидеть.