Михаил Палев - Знак Ганнибала

– Данные о вас числятся в паспортной базе Москвы, – пояснил Тавров. – А в базе МГТС по адресу можно узнать телефон. Я позвонил к вам домой, трубку взяла ваша жена и сказала, что вы поехали в издательство.

– Моя жена понятия не имеет, в какое издательство я поехал, – веско заметил я.

– Разумеется! – согласился Тавров. – Но зато я знаю, что последнее время вы публикуетесь только в одном издательстве. Я поехал сюда в расчете перехватить вас на выходе, и мне повезло: я ждал вас всего минут пятнадцать.

Логично, черт возьми!

– Вам не откажешь в профессионализме, – решил я польстить собеседнику.

– Ремесло обязывает! – усмехнулся Тавров и спросил: – Ну, так как? Вы готовы к разговору?

Я посмотрел на мокрый снег за окном машины и без колебаний ответил:

– Готов! Поехали! Надеюсь, адрес вы запомнили точно?

– Не сомневайтесь! – усмехнулся Тавров, трогаясь с места.

Мы помчались прямо на стену мокрого снега. Оставалось только надеяться на навыки водителя. Словно уловив мои мысли, Тавров поморщился и проворчал:

– Не люблю рулить, но иногда возникают такие обстоятельства…… И погодка еще, черт ее дери!

Я, наконец, вспомнил, что везут меня отнюдь не бесплатно: я должен ответить на кое-какие вопросы. Похоже на игру с питерским такси, только там задают вопросы, ответы на которые вы, предположительно, знать не должны. А в этом случае я вроде бы должен знать все ответы.… Впрочем, меня уже охватил азарт.

– Ну, что у вас там? Спрашивайте! – решился я взять быка за рога.

– Извольте! – откликнулся Тавров. Он проворно извлек из бардачка фотографию десять на пятнадцать и ловко бросил ее мне на колени. – Вы узнаете снимок?

Разумеется, я узнал фотографию. На снимке я был сфотографирован в обнимку с моим другом, Алексеем Карсавиным, на даче Артема. Точнее, когда еще дача Артема была дачей Карсавина. Сфотографировались мы на лестничной площадке, за нашими головами отчетливо просматривалась та самая картина, которая – по утверждению Артема – была украдена с дачи. Фотография не была оригиналом: ее отпечатали на обычной бумаге, и, судя по качеству снимка, создавалось полное впечатление, что ее пересняли на фотокамеру, а затем распечатали на принтере.

– Разумеется, узнаю! – ответил я. – Это мы с Элисом,… то есть с Алексеем Карсавиным, на его даче…, то есть на той, которая лет пять тому назад принадлежала ему, а до недавнего времени находилась в собственности моего двоюродного брата Артема Акчурина.

– А что вы можете сказать о полотне, просматривающемся за вашими спинами? – спросил Тавров.

– Ну,… насколько мне известно, это копия полотна неизвестного художника, причем выполненная довольно давно, – пояснил я. – В эпоху перестройки и всеобщего воровства Элис…, то есть Алексей Карсавин, купил ее за несколько бутылок спирта «Рояль». Помните такой?

– Не дай бог! – проворчал Тавров, покосившись на прикрепленную к приборной доске иконку Богоматери.

Согласен всецело! Я тоже не сохранил каких-либо светлых воспоминаний об этом продукте западных технологий. Если про советскую туалетную бумагу эпохи перестройки говорили, что ее делают по конверсии из танковой брони, то спирт «Рояль» точно гнали из танкового топлива.

– Вы видели оборотную сторону картины? – задал следующий вопрос Тавров.

– Приходилось…. Как-то раз я помогал Артему делать ремонт на даче и сам лично снимал ее со стены, – припомнил я.

– Отлично! – оживился Тавров. – Не припомните ли вы… – это очень важно! – на оборотной стороне должен был стоять инвентарный штамп краеведческого музея города Умань.

– Хм…, не припомню, – честно признался я. Я действительно не помнил значения многочисленных надписей и цифр на оборотной стороне злополучного полотна и даже не мог вспомнить, где находится упомянутый им город Умань. А ведь по географии в школе у меня была твердая четверка!

– Это на Украине, – пояснил Тавров. – Или, как принято сейчас говорить на самой же Украине, – «в Украине». Кстати, вы знаете, как называлась картина, с которой написали эту копию? И кто написал оригинал?

Увы, и тут я был вынужден расписаться в полном своем неведении.

– Оригинал полотна написал известный художник Жан-Леон Жером в 1867 году, и называлось оно «Переход Ганнибала через Альпы», – просветил меня Тавров. – Неужели вы не знаете такого художника?

К моему стыду, это имя мне ничего не говорило.

– Ну как же, Мечислав Мстиславович?! – изумился Тавров. – В учебнике по истории Древнего мира даже была иллюстрация с картины Жерома «Палец вниз»: гладиатор поверг противника на арену и ждет решения императора о судьбе проигравшего. Неужели не помните?