Елена Арсеньева - Мужчины Мадлен

– Он доверился ей телом и душой, – пробормотал Павел как бы в сторону.

Виталик передернулся, и Алёна поняла, что Света была этакой вариацией Маты Хари, в том смысле, что спала со всеми подряд и всем подряд выдавала все, что знала об их соперниках. Надо надеяться, что Егор в разговорах с ней не слишком распускает язык… в смысле не болтает чего не надо, хотя вообще мужчине при общении с женщиной распускать и язык, и руки – самое милое дело!

– Словом, Света злоупотребила доверием шефа и выдала его тайну одному из своих многочисленных любовников. Назовем его… скажем, Пашка-сорванец.

Теперь Павел нервически дернулся, Коротков столь же нервно хихикнул, а Виталий провозгласил, как бы ни к кому не обращаясь:

– Все события, изображенные в романе, выдуманы, совпадение имен и фамилий носит случайный характер!

В голосе его отчетливо звучали мстительные нотки.

Ну да, Алёна угодила не в бровь, а в глаз! Именно эту кличку, вернее сказать, погоняло носил Павел во время интенсивного отдыха на мордовских ленных курортах, и потом оное прозванье прилипло к нему в московских издательских кругах. Разумеется, Алёна не сама по себе была такая догадливая – прозвище Махалова сообщил ей Егор.

– Пашка-сорванец был человек соображучий и сразу понял, что судьба предоставляет шанс самому заработать и выдвинуться. Очень может быть, он пекся об интересах издательства, в котором успешно трудился, но скорей всего заботился о себе, любимом. Не исключено, что решил, если бы авторство жены великого художника подтвердилось, пустить дневник в свободную продажу на мировом издательском рынке. Впрочем, не суть важна его стратегия – интересней поговорить о тактике. Виталик собрался в Париж – Пашка-сорванец последовал за ним. Виталик заметил слежку и принял некоторые меры безопасности. Например, он договорился со своим родственником, что встретится с ним как бы невзначай, на захудалом пюсе, на маленьком подобии Блошиного рынка, каких в Париже множество, и купит картину как бы случайно. Насколько я понимаю, Павел не знал, что картина тоже представляет ценность, он думал, речь идет только о дневнике. А что такое дневник? Как правило, тетрадка. Виталий имел основания надеяться, что картина покажется Павлу обычным парижским сувениром, на который конкурент и внимания не обратит, тем паче что было известно: Виталий коллекционирует современную живопись не первого эшелона, из всех своих поездок везет такие незамысловатые полотна в надежде, что их авторы когда-нибудь станут мировыми знаменитостями.

Собственно, это была Алёнина догадка чистой воды. Ну и что, она рассказывает не реальную историю, а сюжет будущего романа! Однако Виталий не возразил, и наша писательница поняла, что догадка оказалась верной. Она ведь и сама была такой же собирательницей гипотетических шедевров! А рыбак рыбака, как говаривали в старые времена, далеко в плесе видит. Поэтому не удивительно, что ее смелая версия совпала с реальностью.

– Итак, Виктор принес картину на пюс, поставил ее среди других и принялся ждать. А если кто-то захочет ее купить, он не продаст. Скажет, что просто так, для рекламы стоит. Или заломит несусветную цену. Да мало ли существует способов отвадить покупателя! Наверное, столько же, сколько привлечь. Все было продумано… не учли только одного – роковой случайности .

– Как я понимаю, – галантно осведомился Пашка-сорванец, – под этим именем в вашем романе будет фигурировать некая русская писательница с кудрявыми волосами?

– Почему бы нет? Псевдоним не хуже иных прочих, – не стала спорить Алёна. Для краткости будем называть ее на аглицкий, вернее, американский манер по первым буквам слов «роковая случайность» – Эрэс.

А про себя наша героиня подумала, что данный псевдоним надо когда-нибудь и в самом деле к делу применить. А может, и не надо – жизнь покажет.

– Эрэс оказалась на пюсе в тот самый момент, когда Виктор Пэнтр куда-то отлучился, оставив вместо себя соседа, болтливого торговца, очень похожего на молодого Генриха IV, которого мы станем называть для краткости Анрио. Тот, конечно, знать не знал об истинной ценности картины. И продал ее за пятьдесят евро восхищенной Эрэс, которая оказалась достаточно общительной, чтобы сообщить, что завтра первым утренним рейсом улетает из Парижа в Россию. Покупательница расплатилась и ушла. А через некоторое время вернулся, как я понимаю, Пэнтр. Могу себе представить, в каком он был шоке. Предполагаю, что первым делом Виктор ринулся догонять ту русскую. Анрио мог указать ему направление – вниз по рю де Мортир. Однако Эрэс по пути зашла в кондитерскую, и Пэнтр ее не нашел. Судя по тому, что назавтра Анрио щеголял с синяками под глазами, Пэнтр красноречиво высказал ему свое мнение об утрате шедевра. Приехал Виталик и узнал, что его мечта не исполнится. Может быть, он тоже добавил красок на лицо Анрио, а может быть, и нет.