Феликс Рябов - Двойная смерть

Света подозрительно оглядела Валерку.

— А он не маньяк?

— Не знаю, я сам не пробовал. Но это же самое интересное.

— Ммм… Ладно поехали. Дома меня сегодня не любят.

Валерка обрадовался:

— Зато я тебя люблю. Вся моя жизнь была лишь ожиданием встречи с тобой, любовь моя…

Я хорошо выспался, проснулся часа в два и сел завтракать. Над рассказом Светы я думал до пяти утра, но многого так и не понял.

Повезло, одного шантажиста мы нашли сразу — в девятке был, конечно же, Розенталь, который по бедности своей решил потрясти ночами водителей на шоссе. Но!

Кто изуродовал труп? Сделано это для собственного удовольствия, или исполнителю заплатили? Если да, то кто и зачем?

Как выйти на человека, бывшего с Розенталем в девятке? Самому ему в голову пришла идея вымогательств на шоссе, или кто помог? Может быть, они и еще чего-нибудь выдумали?

Что за историю собиралась рассказать о Розентале Нина, если ее так скоропостижно заткнули? Загадочное совпадение — пообещала что-то интересное, вдруг поскользнулась — и на смерть. Так не бывает.

Единственное, что мы знали — все эти случаи так или иначе крутились вокруг Розенталя: он был среди шантажистов, выкинувших труп под машину; он же был владельцем бюро, в котором так плохо обошлись с владельцем казино; про историю его семьи хотела, но не смогла рассказать лаборантка-лесбиянка, разбившаяся в морге…

Я подошел к телефону и позвонил Валере.

— Доброе утро. Как здоровье?

— Ооо… Не спрашивай… Почему у нас сухой закон не введут?

— Потому что тогда будет слишком много мокрых дел. Как Света?

— Завидуй. Раньше она думала, что женщину по-настоящему может понять только женщина. Но утром сказала, что в лесбиянки меня принимает… Значит, я не хуже Нины.

— Если не думать о том, что Нина уже непригодна к употреблению, ты и вправду молодец. Телефон у девушки взял?

— Да, домашний и рабочий.

— Так… Слушай, позвони ей прямо сейчас, узнай телефон и имя-отчество Гросса — помнишь, старикашка в контору звонил, они с Розенталем что-то криминальное коллекционируют. Я хочу его на разговор раскрутить.

— Думаешь, будет он с тобой разговаривать?

— Это смотря о чем. Коллекционеры — люди особенные. А ты позвони еще на трубу Иванову, скажи, что одного шантажиста мы вроде как нашли, нужно убедиться, что это он. Если согласится, спроси у Светы, в какое время Розенталь может оказаться на улице у конторы, подождите его там. Но на глаза не показывайтесь! А то смотает — хрен его потом найдешь. И не едьте на БМВ — машину может узнать. Возражения есть? Все, давай звони.

Когда я допил кофе, перезвонил коллега и продиктовал номер Гросса. Я позвонил.

— Григорий Геннадьевич? Беспокоят из газеты „Криминальная столица“… А вы не могли слышать, это новый проект, готовится первый номер. Ходят слухи, у вас интересная коллекция, может быть расскажете?.. Ого… Да?.. Ну ничего себе… Если вам будет не трудно. А потом пришлем фотографа… Сегодня, в пять? А адрес?.. Отлично, до встречи.

Григорий Геннадьевич, мелкий козлоподобный старикашка, работал когда-то адвокатом. Без громких убийств, грабежей, изнасилований и тяжких телесных повреждений жизнь для него была скучной и понемногу теряла всякий смысл. Я сразу понял: Григорий Геннадьевич — наш человек.

— У вас, я гляжу, нюх настоящего журналиста. Моя коллекция уникальна тем, что в ней вы наглядно увидите, как трезвый и пытливый ум найдет необычное применение самым заурядным вещам… Я начал собирать ее, когда умерла моя вторая жена. Ей не было и двадцати, бедняжке… И как раз я вел дело одного молодого человека, который разбил табуретку о голову своей жены, выбросившей в окно бутылку портвейна. Дело я, кстати, выиграл, ему дали полгода условно. Я тогда доказал, что она пыталась разбить эту бутылку о его голову, и превышения самообороны, по сути, не было. Ну судью, правда, ушло пять тысяч… Но это не суть.

Так вот, молодой человек, обломки этой табуретки. Они положили начало моей коллекции. Я тогда подумал: не все же действуют так честно и открыто, как мой подзащитный. Существует много способов тайно повлиять на ход своей семейной жизни, не каждому по карману минутная слабость в состоянии аффекта.

Вы знаете, после суда вещдоки никому уже не нужны, их часто просто выбрасывают… Так и родилась моя коллекция. Я могу говорить о ней столько, сколько вы готовы слушать.

Я включил диктофон.

— Вот, посмотрите: электрический фен. У мужа были золотые руки, конструкция доработана таким образом, что при включении жена получила разряд тока в мозг… После этого он, к стати, имел наглость обратиться в гарантийную мастерскую.