Феликс Рябов - Двойная смерть

— Серьезно? Как интересно… А разве можно трупы дома хранить? Это не запрещено?

— Да как вам сказать… Формально говоря, закона такого нет — это же не оружие. Но по факту могут пришить осквернение, только сроки за это символические дают, да и то редко… Кому это надо?

— Ага, значит про это написать можно?

— Попробуйте. Но Розенталь — человек со странностями; не знаю, станет ли он с вами разговаривать. Тем более, я слышал, у него сейчас проблемы.

— Да? А что он за человек? Что значит „со странностями“? Как с ним можно поговорить?

— Вот не знаю… Человек он нестандартный. Ходят про него, точнее, про семью его, слухи какие-то непонятные…

— Да что вы? Расскажите.

Гросс нерешительно помолчал. Видно, что его мучили какие-то сомнения.

— Не хочу сплетничать. Чего сам не видел, повторять не буду… Вот правда, случай был недавно неясный. Правда, может быть, это совпадение. Но как-то оно, вроде, связано с тем, что о нем говорят… Только не пишите, что я вам рассказал. А то еще узнает, обидится.

— Ни в коем случае. Все будет в порядке.

— Ну, хорошо. Ехал я недели две назад на дачу, а это за городом, километров сто по московскому шоссе. И свернул уже на проселок, а там место глухое, кладбище старое недалеко, темнело… В общем, неприятно как-то стало. Вдруг — обгоняет меня машина. Я смотрю — мать твою, автобус похоронный… И вроде бы все нормально — гробовик едет по дороге на кладбище. Но странно как-то все. Обычно на ночь глядя хоронить никого не ездят, и потом, когда на похороны — чаще всего еще несколько машин с родственниками едут. А тут смотрю, один автобус. Как-то мне это не очень понравилось.

Проезжает, он, значит, мимо меня — а я вначале рассмотрел только полосу черную и надпись „специальная“… но потом что-то мне знакомое в этом автобусе показалось. И я вдруг вспомнил — крыло спереди помятое, и трещина на стекле — я этот гробовик несколько раз у бюро Розенталя видел, у него „ритуальные услуги“ на Дальневосточном… Да, а автобус меня обогнал не по правилам — справа. Там в этом месте слева лужа глубокая, я посередине дороги ехал… И на водительском месте, по-моему, сидел сам Розенталь.

Ну, обогнал он меня, мою машину явно не узнал — да, по-моему, он и не видел ее — и поехал дальше. Я тогда еще, помнится, весь вечер думал, чего его ночью на кладбище понесло — знаете, у меня работа была такая, я привык всему по несколько объяснений искать. Но тут я, в общем-то, так ничего и не понял, и голову себе решил не ломать. В конце концов, труповозка на дороге к кладбищу — это не мопед на кремлевской стоянке, чего тут особенно удивляться.

Но самое непонятное всплыло потом. Гробовик я видел в пятницу, когда ехал на дачу. А в субботу вечером зашел к соседу, Дмитричу, пузырь раздавить. Там у них такой самогон делают, после него наш коньяк — что-то вроде пепси-колы… Я как-то раз после него Рояля неразбавленного хлебнул — так просто ничего не почувствовал.

Значит, выпили мы, а Дмитрич — он местный, в деревне живет, все новости знает. И вот, после третьего стакана он мне рассказал… Пошли его родственники в то утро на кладбище — у них дед недавно помер, надо было могилу в порядок привести. Ну и, как обычно, с утра еще пьяные в стельку… И вот, Дмитрич говорит, что „мужик один свалился в разрытую могилу и сломал себе шею. На будущей неделе хоронить будем.“

„Едрену мать,“ — спрашиваю, — „Откуда у вас там ямы? Заранее готовите?“

„Да нет,“ — говорит, — „тут вообще на кладбище черт-те-что творится. Ты прикинь, с начала осени десятка два могил разрыли. Тьфу, уроды.“

Я, понятное дело, стал у Дмитрича подробности расспрашивать, но он собирался куда-то, да и вообще он тогда не в духе был. Когда он злой — ему лучше не надоедать. А на следующий день мне утром в город надо было. Так я больше ничего и не узнал… Но насчет Розенталя — странное какое-то совпадение. Что-то не то здесь… Хотя, там дальше по дороге еще пара поселков, может, он туда ехал.

Я обрадовался:

— Елки, это же потенциальная сенсация. К первому номеру я уже не успеваю, но ко второму или третьему — обязательно. Как говорите, деревня называется? Надо туда съездить.

— Малахово. Это часа два по московскому шоссе, а потом указатель смотрите, поворот на нее справа будет. Потом еще километров тридцать — церковь увидите такую полуразрушенную. Церковь высокая, село, раньше, наверно, большое было… В общем, не пропустите.

— Спасибо, спасибо. Помогли вы мне страшно.

— Всегда рад. Заходите.