Андерс Рослунд: Дитя мрака

Безмолвная вереница детей с пустыми глазами покидала вестибюль, оставляя после себя запах мочи и растворителя. Токсикоманы. Сорок три ребенка в желто-синих комбинезонах. Большинство шли сами, самым младшим помогали. Маленькие ребятишки помогали тем, кто еще меньше.

Некоторые уже спали.

Беспокойный сон на холодном линолеуме.

Остальные сидели тут же, Свен Сундквист шел мимо них по коридору, и все та же сильная неловкость охватывала его, когда взгляд погружался в их бездонные глаза.

Четверо полицейских в форме стояли на посту в длинном коридоре оперативного отдела, в девяти метрах друг от друга. Свен мимоходом кивнул им, они явно устали, эти славные парни, толком не понимающие, кого они охраняют. Дети без имени.

В коридоре полицейского управления.

У всех у них были сумки. Коричневые, полиэтиленовые. Свен помнил, с такой сумкой, сложенной вчетверо, его мама ходила за продуктами в магазин «ИКА» в двухстах метрах от дома. Приносила в ней молоко, маргарин и продолговатые пакеты с соком, из экономии она старалась не покупать каждый раз новый пакет. Он покачал головой. Такие сумки не попадались ему уже тридцать лет. И вот сейчас валяются на полу в коридоре.

Сорок три штуки, у каждого своя.

Он уже подошел к своему кабинету, но вдруг передумал и миновал еще две двери. Кабинет Эверта. Он постучал, осторожно заглянул внутрь. Эверт сидел на стуле, как и прежде, с телефонной трубкой в руке.

Он ни с кем не говорил. Просто держал ее перед собой.

— Их комбинезоны.

Эверт Гренс возвысил голос:

— Синие с желтым, Свен. Синие с желтым.

Свен Сундквист вошел, шагнул к дивану, где, он был уверен, совсем недавно спал его начальник. Они работали вместе без малого тринадцать лет. За эти годы он неплохо узнал комиссара, которого многие в управлении предпочитают избегать, и давно уже привык к его громким проклятиям. Это не со зла, тут что-то другое, чуть ли не отчаяние.

— Ты что-нибудь понимаешь? — Комиссар встал, принялся беспокойно расхаживать по кабинету. — Свен… ты понимаешь, какого дьявола никто их не ищет?

Эверт Гренс сновал взад-вперед между письменным столом и диванчиком для посетителей, неуклюже поворачиваясь и едва не наступая Свену на ноги. Оба молчали, Эверт все пытался заговорить, но ему что-нибудь да мешало: то сквозняк из окна, то кашляющий в коридоре ребенок — охраннику следовало бы дать ему воды.

— Социальная служба будет с минуты на минуту. — Он встал перед Свеном. — Но я хочу, чтобы ты быстро организовал переводчика, нам не удалось с ними связаться. А иначе с детьми не поговорить.

За дверью снова послышался кашель. Свен Сундквист уже направился к выходу, но Гренс его остановил:

— Подожди, еще одно дело. — Комиссар огляделся вокруг, словно проверяя, что их никто не слышит. — У меня нет детей. Но… как ты думаешь? По-моему, они голодные…

Свен остановился на пороге. Выглянул в коридор.

Напряженные взгляды, худые, изможденные лица.

Он кивнул:

— Думаю, да.

Эверт Гренс тщательно запер дверь. Ему необходимо минуту-другую побыть в одиночестве.

Совсем недавно они обнимали друг друга.

Сперва он распорядится, чтобы детей накормили. А потом вернется к магнитофону и закончит то, от чего его оторвали час назад.

Две минуты сорок секунд, «Сломай и брось» Сив Мальмквист.

Я не успел.

Сегодня утром Анни будет спать, под наркозом, поэтому важно дотанцевать до конца.

Я не успел затормозить.

Он снова включил песню. Тот же текст, тот же припев. А потом отпустил ее, когда музыка умолкла, он опять вспотел — и спина, и затылок.

Они лежали и сидели, как раньше.

Свен стоял возле мальчика, который все время кашлял. Один из полицейских в форме вел пятилетнюю девочку к туалету. Гренс оставил дверь кабинета открытой, вышел в коридор. Смотрел на них, на каждого по очереди, и они видели его, наверняка видели, хоть и пытались уклониться от его взгляда, будто им вообще нет до него дела. Он слишком мало знал о детях, собственно, никогда с ними не сталкивался, разве что иной раз допрашивал несовершеннолетних, расследуя преступление. Но ему было ясно: эти дети в беде.

Он остановился у кофейного автомата. Первый стаканчик черного кофе выпил залпом. Второй опорожнил до половины, а остатки выплеснул в мусорную корзину. Жуткая дрянь. Но он к ней привык, не мог без нее, едкое дешевое пойло приятно разливалось в груди, особенно после ночей, проведенных на диванчике в кабинете.

— Доброе утро.