Найо Марш - Премьера убийства

— Ну ясно. Хорошо, Спасибо вам, мисс Гейнсфорд.

— Так я могу идти домой? — с проснувшимся энтузиазмом спросила Гая.

Аллейн ответил ей примерно то же самое, что и Дорси:

— Нет. Пока нет.

Миног открыл перед Гаей дверь. Девушка остановилась на пороге и повернулась к Аллейну.

— И после всего этого пусть кто-нибудь скажет, что в этом театре здоровая атмосфера! — воскликнула она. — Как только я вошла сюда, я почувствовала смрадный дух!

Дверь с треском захлопнулась. По углам посыпалась штукатурка.

— Скажите, Майк, как специалист, — обратился Аллейн к Миногу, — теперь все девушки вашего поколения — такие?

— Не совсем так, сэр. Но, думаю, это как бы их собирательный образ, что ли. Всего понемножку…

— Тогда понятно, почему в своем притворстве она так часто меняет жанры.

Тут в коридоре послышался возбужденный тенорок Перри Персифаля и урезонивающий его бас сержанта Джибсона.

— Пойдите-ка посмотрите, что там такое, — попросил Аллейн Минога.

Но прежде чем Миног дошел до двери, она распахнулась настежь и внутрь ввалился Перри. Он чуть не заехал дверью в лицо едва поспевающего за ним Джибсона.

— Извините меня, сэр! — воскликнул Перри. — Мне следовало, конечно, рассказать вам раньше, но… Я был ужасно расстроен, и мне было не до того… Я вспомнил, что, когда вошел в свою гримерную в конце последнего акта, я почувствовал запах газа. Я, ни о чем не думая, просто привернул общий кран на газовой трубе, а потом отправился на сцену — на поклоны. Я только сейчас сообразил, как это важно…

— Ну, мне кажется, просто до вас только теперь дошло, что мы проверили отпечатки пальцев на газовом кране, — не меняясь в лице, возразил Аллейн. — Там были ваши пальчики!

Перри остановился как вкопанный и стал теребить свою нижнюю губу, словно понимал, как у него посинели губы и что их следует немножко размять, придать свежести и подвижности…

— Но я совершенно не разбираюсь ни в каких таких отпечатках, — сказал он, стараясь придать голосу уверенность. — Я в жизни не читал детективов и понятия не имею о всяких таких штучках. Просто я почувствовал запах газа и привернул кран. Только и всего, понимаете!

— Так это было после того, как Беннингтон сыграл с вами скверную шуточку?

— Ну я же говорю вам, это было после моего ухода со сцены…

Перри присел. Лицо у него было цвета сухой сирени.

— Вы не имеете права думать обо мне что-нибудь такое , — пробормотал он так, словно сам был невероятно удивлен. — Да вы… Да вы посмотрите на меня — ведь я совершенно затравленный, безвредный человек… Я ведь совершенно не мстителен. Я…

— Почему вы мне сразу не рассказали про запах газа? — сурово спросил Аллейн.

— Ну, я ведь объяснил вам, что просто ничего не понимаю в таких делах! — Перри взглянул на суперинтендента жалобно и добавил с такой интонацией, будто приводил свое железное алиби: — Знаете, я ведь видел тело Бена, когда его нести… Я видел. И должен сознаться, мне просто дурно становится от одного вида мертвецов…

— А запах газа в вашей комнате был сильный?

— Нет. Скорее еле ощутимый. Но мы тут все в театре привыкли очень осторожно обращаться с газом, мы ведь все помнили тот прискорбный случай, который тут произошел в свое время. Короче, я ничего не подумал, а попросту почти автоматически завернул газовый кран и вышел в коридор. К гибели Беннингтона я не имею никакого отношения… И к тому же, как только я оказался на сцене, я сразу же позабыл обо всем на свете. Вы не представляете, что значат для актера поклоны после премьерного спектакля… Это упоительно! Но во время речи нашего доктора я снова почувствовал запах газа.

— Так-так, ясненько…

— Неужели вы мне не верите? Ну, подумайте, предположим даже, что я повторил бы ту дурацкую штуку с газовой плитой и пустил газ, предположим! Но неужели я, по вашему мнению, такой непроходимый болван, что ухитрился при этом оставить свои отпечатки на ручке крана?

— Но вы ведь говорили мне, — ровным голосом заметил Аллейн, — что мало что смыслите в криминалистике, или я плохо помню?

— О господи! — прошептал Перри, закатывая глаза к потолку. — Вы! Вы мне угрожаете? Как это еще можно назвать? Это нечестно! Нечестно!

— Поверьте мне, во всех случаях честному человеку нечего бояться.

— Можно подумать, вы в себе уверены на все сто! Вы что, никогда не делаете ошибок?

— Конечно, делаю, — согласился Аллейн. — Но только не в самом конце. А в наше время в подобных случаях полиция вообще старается избегать ошибок.