Найо Марш - Премьера убийства

Аллейн полистал паспорт.

— Гм, она прибыла в Англию только семнадцать дней назад! Может ли это иметь отношение к делу? А черт его знает!.. Ладно, пошли по другим комнатам, дружище.

Комнату Пула Боб Крингл оставил в безупречном порядке. Поздравительные телеграммы приколоты к обоям ровными рядами, коробочки с гримом прикрыты полотенцем, на столике лежала пачка с аккуратно выдвинутой сигаретой. У зеркала стояла фотография Элен Гамильтон в рамке. Рядом тикали часы, а под часами нашлась карточка. Аллейн достал ее и прочел: «От Элен. Сегодня, и завтра, и всегда, да благословит тебя Бог».

— Ага, это, значит, подарок актеру от подруги в день премьеры… — пробормотал Аллейн. — А взгляните-ка, Фокс, часы-то из севрского фарфора! Не слабо! Интересно, что он ей подарил в ответ?

— Небось какую-нибудь камею или ожерелье, — предположил практичный Фокс.

— Пойдем посмотрим — это прямо за стеной…

Вся комната Элен была завалена цветами. Выделялся прекрасный букет от Пула с его карточкой.

Аллейн сказал:

— Ну да. Не совсем ожерелье, но такие цветы фунтов тридцать стоят. Скажите-ка, Фокс, почему вы не дарите мне цветы, когда мы начинаем какое-нибудь расследование — просто чтобы меня воодушевить? Ну да ладно. Тут, я вижу, цветы не самое главное… Посмотрите-ка сюда…

На столике лежало ожерелье с несколькими привешенными деревянными медальончиками, причем на каждом из медальонов вырезана была физиономия одного из актеров театра. На карточке рядом стояло только «От Дж.».

— Такое произведение искусства явно заняло немало времени для изготовления и стоит безумно дорого, — заметал Фокс. — Не сомневаюсь, что это — работа нашего иностранца, мсье Доре…

— Точно, — кивнул Аллейн. — Вот какие чудеса творит любовь… Надеюсь, мисс Гамильтон понравился этот подарок.

Аллейн взглянул на фотографию Пула.

— Приятный мужчина, нечего сказать, — проронил он. — Напоминает портреты кисти Гольбейна. Да и портрет в «оранжерее» тоже неплох. По-моему, его делал Доре. Кажется, этот француз — просто украшение театра, а, дружище Фокс? Без него тут было бы мрачновато… Он старается как может. Влюблен в приму…

— Влюблен? Вы так считаете, Аллейн?

— Еще бы я не считал, Братец Лис! — Аллейн потер нос пальцем. — Тут просто двух мнений быть не может! Ну ладно… Джибсон нашел в комнатах что-нибудь особенное?

— Да нет, всякую ерунду. Сумочки, коробочки…

— Ладно, черт с ними, пусть наши молодчики идут домой и отсыпаются, да покамест переоденутся в свою повседневную одежду. Впрочем, эта Гейнсфорд уже переоделась, все одно… А, черт, я же не успел с ней проверить показания Дорси! — Аллейн хлопнул себя полбу. — Она меня вообще пугает, эта молодая ослица…

— Мне надо поговорить с ней, сэр?

— Нет, вы лучше останьтесь и запишите все как следует. Я поговорю с мисс Гейнсфорд в «оранжерее»… Впрочем, нет, постойте. Побудьте с остальными, Фокс, а с нею пошлите Манка. Пусть он проведет девицу в «оранжерею». А остальным актерам скажите, что они могут переодеться в своих комнатах. Это даже будет нам на руку — мне не хочется, чтобы они беседовали друг с другом. Потом вы можете попытаться выведать, что такого особенного происходило с Беннингтоном в последние дни — ну, может, его что-нибудь обрадовало или взволновало…

— Похоже, его вообще было легко взволновать.

— Легко или нелегко — откуда нам теперь знать? Я не верю, что это самоубийство. Фокс, и мне досадно, что нам пока не удалось раскопать какой-нибудь завалящий мотив для убийства… Давайте, Фокс, вперед! Шуруйте! Может быть, нам улыбнется удача!

Фокс тяжело вздохнул и вышел. Аллейн прошел к комнате Беннингтона и отворил дверь. Из темноты возник сержант Джибсон.

— Ну? — спросил Аллейн.

— Нашел пятнышко на плите. Похоже на обожженную лужицу краски.

— Что еще?

— Тампоны для пудры костюмер покойника выбросил в мусорный бак у сцены. В бачке больше ничего нет — только обрывки жженой бумаги. Одна зола.

— Хорошо. Не забудьте опечатать дверь, когда закончите. Да, и еще, Джибсон, обязательно известите меня, прежде чем отпустите катафалк в морг.

— Ну конечно, сэр.

Аллейн вернулся в «оранжерею», где его ждала Гая Гейнсфорд в компании Минога.

— Итак, вы, конечно, не надеетесь, что я польщена вашим приглашением? — голос Гаи вибрировал. — Что я вам благодарна за то, что считаюсь главным подозреваемым? Бросьте об этом думать…

— Никто и не думает! — улыбнулся Аллейн. — Просто мне показалось, что с самого начала поговорить с вами будет удобнее всего.